Элисон едва ли слышала его слова, но в этом не было нужды. Она ощущала их скрытый смысл, и в этом смысле таилось зло. То самое зло, которое преследовало ее в видениях. Она теснее прижалась к скале, сожалея, что не может раствориться в ее серой массе.
– Ни к чему это. Нас обещали встретить. – Мэри отпустила полы плаща, позволив ему развеваться на ветру в надежде, что он скроет ее милость от порочных глаз мужчины. Если дойдет до худшего, она сможет постоять за себя – в отличие от ее хозяйки.
Взгляд Драммонда прошелся по женственным изгибам Мэри, уловив что-то знакомое в ее вызывающей позе. Девушка все еще была чересчур худа, но он всегда восхищался ее изящной фигуркой. Он ухмыльнулся и спешился.
– Если я не ошибаюсь, за тобой остался должок. Что ж, я знаю приятный способ сравнять счет. Захвати с собой свою подружку. Втроем нам будет теплее, а что может быть лучше в такую промозглую ночь.
Он потянулся к ней, но Мэри схватилась за рукоятку кинжала, спрятанного под фартуком.
– Бегите же, миледи, – прошептала она яростным шепотом и бросилась на мужчину, сверкнув в воздухе серебристым лезвием.
Драммонд успел пригнуться, но его яростного вопля оказалось достаточно, чтобы Элисон кинулась вниз по склону, У нее не было ни сил, ни оружия. Только быстрота ног, чтобы спасти Мэри.
Она знала, что у нее нет шансов, но не могла поступить иначе. Точно так же она знала, что ребенок просится наружу, но не могла остановить этот процесс. И потому продолжала бежать, хотя и понимала, что выигрывает всего лишь несколько, шагов.
Сзади раздался крик Мэри, затем звук удара. Элисон не видела, как девушка рухнула на землю. Она бежала, преследуемая звуками шагов, пока не споткнулась о камень и упала в снег, успевший лечь на мерзлую землю. Грубая рука схватила ее, и она содрогнулась от злобного хохота, прежде чем ее захлестнула боль и поглотила мгла.
Элисон очнулась от холода. Ступни ее онемели, а ноги сводило и покалывало ледяными мурашками. Застонав, она попыталась откинуться назад, чтобы ослабить давление железного обруча, сжимавшего ее живот. Обруч слегка переместился, и она поняла, что это рука, обхватившая ее под грудью. К ощущению неудобства присоединился страх, когда она обнаружила, что ее руки связаны.
Испуганно дернувшись, Элисон попыталась отстраниться от твердого плеча мужчины, но рука напряглась, а раздраженный голос произнес:
– Еще одно движение, и я сброшу тебя со скалы. У меня так болит бок, что я не склонен считаться с твоим деликатным положением.
Голос был незнакомым, но Элисон знала, кому он принадлежит. Драммонд. Немногие мужчины в здешних краях владели такими лошадьми, как та, на которой они сидели. Даже Рори предпочитал ездить по этим холмам на крепких пони, а не на изящных чистокровках. Никто другой не напал бы на Мэри, не стал бы похищать жену лэрда, а затем поджидать в метель неведомо кого и неизвестно зачем.
Внезапно Элисон с удивительной ясностью поняла, кого он ждет и почему. Содрогнувшись, она попыталась заговорить:
– Он не знает, что я здесь. Отвезите меня домой, и мой отец вас щедро наградит.
Это вызвало приглушенный смешок.
– Скажете это своему рыцарю, когда он появится здесь. Я не дурак. – Сунув свободную руку во внутренний карман, Драммонд вынул носовой платок и поднес его к ее губам. – А теперь будьте хорошей девочкой и откройте рот. Я не хочу, чтобы ваши крики привлекли его внимание раньше времени.
Элисон сцепила зубы, сопротивляясь попыткам вставить ей в рот кляп. Теперь она явственно слышала топот копыт и закричала, пытаясь предупредить всадника, кто бы он ни был, но шум ветра заглушал звуки, пробивавшиеся сквозь ее стиснутые зубы. Когда Драммонд наконец раскрыл ее рот, она укусила его за руку, вцепившись в нее мертвой хваткой, но ему удалось протолкнуть скомканную ткань в ее рот.
Он выругался. Стук копыт стремительно приближался, и Драммонд, резко оборвав проклятия, потянулся к ружью. Элисон снова закричала, пытаясь вытащить кляп связанными руками, но безуспешно. Она не могла ни пошевелить руками, ни закричать достаточно громко, чтобы ее голос достиг ушей невидимого всадника.
В ужасе она смотрела, как он на полном скаку вылетел из-за поворота навстречу поднятому ружью. Драммонд взвел курок. Элисон бешено забилась, пытаясь помешать ему прицелиться, пока не поняла, что точного выстрела и не требуется. Достаточно задеть цель или хотя бы испугать лошадь. Скалистый обрыв довершит то, чего не сделала пуля. Она истошно закричала, глядя на всадника, появившегося из-за снежной завесы, – в точности как в ее кошмарных видениях.
Глава 35
Завывание ветра заглушило выстрел, почти неразличимый за ревом разгулявшейся стихии. Отдача отбросила Элисон назад, но ее взгляд был прикован к одинокой фигуре, скакавшей по тропе. Сквозь слепящий снег она могла видеть, как лошадь взвилась на дыбы. Всадник пригнулся, вцепившись в поводья, и оба исчезли за краем обрыва. Крик замер у нее на устах.
Драммонд, торжествуя, развернул коня и пустил его рысью. Оцепенев от горя, Элисон поникла в его жесткой хватке. Только боль, терзавшая ее отяжелевшее тело, говорила о том, что она еще жива. Душа ее рухнула со скалы вместе с Рори.
Алекс натянул поводья, испытывая несвойственную ему нерешительность. Он не сомневался, что стреляло ружье Драммонда, хотя и не мог видеть своего бывшего приятеля с того места, где находился. Зато он ясно видел шотландца, перемахнувшего через край скалы и исчезнувшего за пеленой снега. Была ли Элисон с ним или с Драммондом либо все еще блуждает где-то в темноте – Алекс не мог сказать.
Он неохотно остановил коня, прислушиваясь к удаляющемуся стуку копыт. Если есть хоть какой-то шанс спасти Маклейна, нужно воспользоваться им. Ну а где найти Драммонда, он знает.
Спешившись, Алекс осторожно приблизился к обрыву, за которым исчезли лошадь с седоком.
Склон холма круто уходил вниз к берегу моря и был покрыт жесткими зарослями утесника, пробивавшегося между выступами скальной породы. Человек или животное, сорвавшиеся с обрыва, катились бы вниз, ударяясь о скалы, и погибли бы задолго до того, как достигли дна. Алекс прищурился, напрягая зрение. Снег бил ему в лицо, но дневной свет еще не совсем угас, а холмистый рельеф несколько смягчал порывы ветра. Насколько он мог судить, лошадь стояла на ногах – если такое вообще возможно в этих чертовых холмах. Правда, это еще не значило, что седок тоже выжил после падения.
Прежде чем он нашел что-нибудь, похожее на спуск, из тьмы и снега выступила призрачная фигура и побрела к нему. Не подверженный суеверным страхам, Хэмптон тем не менее ощутил легкий трепет. Потом он сообразил, что черные крылья призрака – не что иное, как развевающиеся полы старого плаща. Затем он вспомнил, что Элисон ушла в сопровождении высокой горничной, и его сердце сжалось от тревожного предчувствия. Никогда прежде он ни о ком не волновался и сейчас десятикратно расплачивался за былую черствость.
