Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
Между прочим, в самой Венгрии, где органы управления крепко держали ситуацию в своих руках, стали тоже наблюдаться довольно тревожные явления. Поэтому в начале января 1918 года в Будапеште пришлось распустить так называемый «Галилейский клуб», чья революционная деятельность стала распространяться даже в провинции. В частности, в городе Надьканижа была отмечена агитационная работа среди железнодорожников врачом ландштурма доктором Евгением Хамбургером. С забастовкой же в Будапеште удалось справиться лишь после десятидневного локаута. Затем распространители листовок революционного содержания были задержаны и отданы под суд. В апреле же в Будапеште удалось арестовать целую банду под руководством Лео Левковице, состоявшую из пятидесяти революционеров. Тогда же в городе Клаузенбург[350] женщины за задержку выплат алиментов избили бургомистра и занялись грабежом.
В целом внутреннее положение Австро-Венгрии очень точно охарактеризовал один из агентов Антанты в перехваченном нами донесении от 29 мая. Он писал:
«Славянское население (особенно в Богемии и Моравии) будет упорно сопротивляться заготовкам хлебопродуктов и их дальнейшему равноправному распределению… Следует отметить, что за последние шесть месяцев (то есть с ноября 1917 по май 1918 года) пропагандистскими пунктами (принадлежавшими Антанте) роздано около 21 000 револьверов и свыше 6000 винтовок.
Выводы:
Австро-Венгрия находится на грани экономической катастрофы и политического распада. Славяне рассчитывают только на Антанту, а нашими лучшими союзниками являются социал-демократы. Из общего числа депутатов порядка 140–150 постоянно находятся в оппозиции.
Правительство политически недееспособно, слабое и не в состоянии энергичными мерами подавить оппозиционные партии. Болезненное стремление уклоняться от решения возникающих проблем и не придавать им значения приводит к терпимому отношению ко всем политическим направлениям.
Наша пропаганда почти не встречает отпора, а славянские и социал-демократические газеты регулярно помещают переданные им нами статьи.
Достигнутые нами крупные успехи являются залогом конечной победы. Почва везде хорошо подготовлена, поэтому намеченное на осень выступление не встретит больших трудностей и быстро приведет к цели.
Теперешнее положение в Австрии мало чем отличается от российского — авторитет государственной власти подорван, а военная дисциплина ослабла. Даже скептик будет вынужден прийти к выводу, что в короткий срок, максимум в течение года, дальнейшее развитие обстановки в этой стране приведет к желаемой нами катастрофе.
Однако напористой пропагандой этот срок можно значительно сократить. При этом расходы будут невелики, так как нам за незначительное вознаграждение будут помогать славяне и социал-демократы, ведь сегодня в Австрии за небольшие деньги можно купить буквально каждого. Логика подсказывает, что нам следует продолжать пропаганду более энергично (воздействие на газеты, прокламации и т. п.). Сейчас слова поражают лучше, чем снаряды, а ведь бумага дешевле пушек. В целом такое бескровное наступление приведет к цели в кратчайшие сроки. Поэтому в подобных условиях говорить о мире было бы неразумно».
В довершение всего этого руководство внешней политикой было пущено на самотек и отличалось полной пассивностью. Такой вывод напрашивался из доклада инженера доктора Карла Штокхаузена, который сообщил мне в феврале 1918 года о намерении князя Вида вернуться в Албанию и создать там армию для облегчения положения наших войск и изгнания итальянцев. Сам я, правда, сомневался в возможности мобилизации для этого 50 000–100 000 человек и считал, что объявление войны Антанте со стороны Албании только навредит миролюбивым инициативам кайзера Карла. Кроме того, мне было известно, что Штокхаузена в министерстве иностранных дел выслушали с неудовольствием. И тем не менее меня сильно удивила реакция нашего МИДа на инициативу князя, запретившего в населенных албанцами областях проведение какой-либо агитации и организацию политических митингов.
Получалось, что немцы, турки, греки и итальянцы широко использовали в своих целях пропаганду, а Австро-Венгрия, которая завоевала большую часть своей империи и научилась бороться даже с кровной местью, что свидетельствовало об огромном к ней уважении, вела себя так, как будто была в этом совершенно не заинтересована. Поэтому от имени разведывательного управления я выступил против подобной пассивности и предложил организовать пропаганду в пользу нашего императора как будущего монарха Албании или, как минимум, ее защитника. В конечном итоге мне удалось отстоять свою точку зрения и даже добиться издания соответствующих директив, но было уже слишком поздно.
Единственным твердым и непоколебимым оплотом верности кайзеру и монархии, несмотря на плохое снабжение продовольствием, нехватку самых элементарных вещей и осуществление пополнения фронтовых частей слабо пригодными для военных действий новобранцами, оставалась большая часть армии. Надо признать, что военное министерство учло печальный опыт русской революции, успех которой, как признавали сами революционеры, основывался на слабом им противодействии со стороны армейских органов пропаганды. Поэтому в начале февраля 1918 года оно приказало вести постоянные занятия с солдатами, сочетая муштру с воспитанием и строжайшей цензурой солдатской переписки, а 10 марта 1918 года по распоряжению Верховного командования был произведен внезапный тщательный осмотр солдатских вещей во всей действующей армии.
Во время обыска, конечно, были найдены отдельные экземпляры прокламаций революционного или ирредентистского содержания. Однако, к нашему удовлетворению, мы смогли убедиться, что в целом армия пока не оказалась подверженной тлетворному влиянию социалистических идей, распространявшихся враждебными государству элементами.
Тем не менее в марте 1918 года наконец-то был организован специальный орган по противодействию неприятельской пропаганде, который стал издавать соответствующие приказы, осуществлять выпуск печатных материалов и инструктировать офицеров, выделенных для ведения контрпропагандистской работы в действующей армии. Во главе этого органа стал барон полковник Эгон фон Вальдштеттен.
А 21 и 22 мая 1918 года, как раз в годовщину сражения возле Асперна[351], под моим председательством в военном министерстве прошло последнее весеннее совещание руководителей четырех главных контрразведывательных пунктов. В нем приняли участие: заслуженный работник контрразведки правительственный советник Шобер, начальник отделения фон Илошвай, регирунгссекретарь[352] Златарич (Аграм) и подполковник Карл Весселы (Сараево).
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
