Был ли это он? Стояла ли она перед убийцей ее соседей? Был ли он тем страшным гостем, которого старой супружеской паре пришлось против воли принять у себя?
Многое свидетельствовало в пользу этого. Комиссар Кронборг просил Карен попытаться вспомнить все — даже кажущиеся незначительными мелочи. Тогда этот эпизод не пришел ей на память. Она никак не связывала его с преступлением в доме соседей. Это событие относилось лишь к ее частной коллекции поражений и унижений. "Со мной так поступают. На меня орут, а я даже не могу ничего ответить. Я начинаю реветь, как школьница. Я не способна защищаться. Я провоцирую людей к тому, чтобы они мучили меня".
Насколько же она была закомплексована и зациклена на своих личных проблемах! На любую другую женщину накричали бы так же, если б ее собака обмочила чужую машину. Другая женщина возразила бы что-нибудь, может быть, извинилась бы, но не заплакала бы и не выбилась из колеи на весь остаток дня. И, в конце концов, такое спокойное отношение даже позволило бы ей неделями позже вспомнить случившееся в связи с просьбой Кронборга. Потому что это было все же странным, что в такой ранний час, когда весь город еще спит, какой-то мужчина сидел в припаркованной машине. Странным, по крайней мере, потому, что всего через несколько улиц от этого места произошло такое чудовищное преступление…
Все равно. Так или иначе, этого мужика поймали. Однако Карен все же позвонит Кронборгу и расскажет о своих наблюдениях. Но попозже. Сначала ей надо сделать другой звонок.
Она прошла в гостиную к телефону, сняла трубку и набрала номер адвокатской конторы, который отыскала два дня назад в телефонном справочнике. Время было почти обеденное, но ей все же повезло: на другом конце ответили. Это была секретарша.
Карен попросила назначить ей встречу на следующей неделе.
— По какому вопросу? — спросила секретарша.
И тогда она торжественно заявила:
— Я хотела бы подать на развод с моим мужем.
У нее немного закружилась голова от этих слов. Но это были правильные слова. В этом у нее не было ни малейших сомнений.
Письмо Сабрины Бальдини Кларе Вейлер
Мюнхен, сентябрь
Дорогая Клара!
Я пишу вам это короткое письмо, чтобы вы знали, как у меня сложились дальнейшие дела. Я надеюсь, что вы в полном здравии и более или менее выстояли после всех этих ужасных событий.
У меня все в целом хорошо — потихоньку прихожу в спокойное состояние. Мне очень приятно знать, что больше не будет писем с угрозами и что где-то рядом не бродит кто-то, посягающий на мою жизнь. Но больше всего меня радует, что это не Мариус; что не он совершил то отвратительное преступление, ту расправу над его приемными родителями. Он, возможно, и делал что-то не то, но никого не убил и никогда не собирался убивать. Это не умаляет нашей вины в отношении его, но я чувствую большое облегчение, что мы, по крайней мере, не стали причиной появления в мире преступника — из-за нашего невежества и стремления к сглаживанию углов. Вся эта цепочка ужасов произошла не полностью по нашей вине, и я, несмотря ни на что, этому рада.
Я опять смотрю вперед и надеюсь, что и вы тоже, Клара. В моей жизни произошли неожиданные изменения. Угадайте, кто мне позвонил: Ребекка Брандт. Она покидает юг Франции и возвращается в Германию. Хочет возродить "Детский крик" и спросила меня, не желаю ли я принять в этом участие. Я даже не могла в это поверить — ведь у нее были все основания навсегда обидеться на меня! Вместо этого она отнеслась ко всему с пониманием и считает, что самый лучший способ исправить наши ошибки — это еще лучше заботиться о детях и об их защите. Я, конечно, с радостью приняла ее предложение. Наконец-то снова появилась задача, да еще такая правильная и абсолютно моя! Нет ничего хуже, чем сидеть целый день в одиночестве в пустой квартире и размышлять над совершенными ошибками. На следующей неделе, кстати, у меня начинается бракоразводный процесс. Поскольку мы с мужем оба желаем этого развода, мы указали, что уже год живем раздельно — в каком-то смысле так и есть. Поэтому все пройдет быстро. Я страшусь этого дня, но думаю, что почувствую облегчение, когда все закончится. Тогда прошлое окончательно останется позади. Порой только после проведения жирной черты удается начать сначала.
Кстати, Ребекка рассказала, что Мариус отправится в клинику, где он надеется справиться со своими проблемами и научится легче относиться к ним. Жена не останется с ним, но этого и не следовало ожидать после всего случившегося. Между ними двумя, видимо, произошло много неприглядного, и доверие друг к другу полностью подорвано. Мариус никогда ничего не рассказывал жене о своей юности, и она наверняка часто оказывалась беспомощной перед его неврастеническими выходками. Инга — так ее зовут — собирается полностью порвать с Мюнхеном. Она отправится в Гамбург, где завершит учебу в университете. Она родом с севера и хочет попытаться начать там новую жизнь.
Я молюсь, чтобы этот разрыв не выбил Мариуса окончательно из нормальной жизни, чтобы и он смог увидеть шанс пойти по совершенно новому пути. Может быть, когда-нибудь я смогу найти в себе мужество навестить его. Если он согласится. Я хотела бы извиниться перед ним и объяснить ему тогдашнюю ситуацию. Ребекка тоже считает, что это может пойти ему на пользу.
Ну вот, собственно, и все. Было бы хорошо, если б мы как-нибудь встретились! Наверняка нашлось бы много такого, о чем мы могли бы поговорить и чем обменяться.
Я обнимаю вас, Клара. Не думайте много о том, что было. Смотрите вперед.
