Марк, шепотом заулюлюкав, восторженно вскинул вверх сжатую в кулак руку. Потом на мгновение крепко прижал к себе жену. И стал нетерпеливо ждать продолжения. Сердце Кэсси затопила волна благодарности. Какой же он замечательный, подумала она. Изо дня в день много лет подряд терпеть возле себя жену-трудоголика, и не просто терпеть, а еще верно и преданно любить ее! Как же ей повезло!
Между тем ее невидимый собеседник на другом конце провода явно начал терять терпение.
— Ну, знаете, я, как-никак, не могу указывать представителям средств массовой информации, что им думать и что говорить. Всякие ток-шоу просто обожают подобные ситуации. Естественно, я могу проследить, чтобы члены семейства Диченцы воздержались от любых замечаний, оскорбляющих честь и достоинство вашей клиентки, но вот общественное мнение… Извините, это не в моей власти. На людской роток, как говорится, не накинешь платок.
— Извините, вот это как раз в вашей власти, — резко перебила его Кэсси. — И только вы можете уладить все это без лишнего шума. Хизер может предстать перед членами магистрата здесь, в Нью-Гемпшире. Обвинения с нее будут сняты, и на этом все закончится. А она взамен подпишет обязательства никогда, ни с кем ни словом не упоминать о покойном Робе — в обмен на такое же обязательство, которое члены семейства Диченцы дадут в отношении ее самой. И все.
— Но мальчик мертв!
— Насколько я помню, в те годы это был уже далеко не мальчик! — безжалостно отрезала Кэсси. — А взрослый мужчина, не стыдившийся избивать беременную женщину до того, что она была вынуждена обращаться в клинику. А его угрозы заставили ее бросить все, даже ребенка, которого она в то время ждала, отказаться от собственного имени и бежать на другой конец страны. Но вот что я вам скажу. Я вовсе не жажду ничьей крови, поверьте. Если Диченцы будут по-прежнему упираться, что ж — моя клиентка поедет в Калифорнию. И даже подпишет соглашение о неразглашении. А вот я — нет. И если в адрес Хизер прозвучит хоть одно-единственное обвинение, я молчать не стану. Я подниму такой шум, что чертям в аду станет тошно.
В трубке повисло молчание.
— А вы и в самом деле крутая, — с ноткой почти завистливого восхищения проворчал прокурор.
— Угу, — с усмешкой бросила Кэсси. И прижалась к груди мужа.
* * *
Десять минут спустя прокурор снова перезвонил. Именно этого звонка она и ждала. Немного успокоившись, Кэсси схватилась за телефон и принялась обзванивать всех, спеша сообщить радостные новости: сначала, естественно, Мике, потом Поппи и Гриффину, а уже после них — Мэриан, Сигрид, Чарли с Аннет. И, конечно, Камилле. Что-то подсказывало Кэсси, что Хизер с Камиллой связывают не совсем обычные чувства. Она понятия не имела, что тут кроется — да и не хотела знать. Достаточно было того, что есть еще один человек, которому совсем не безразлично, что будет с Хизер.
Глава 22
Суббота, словно ради такого праздника, решила с самого дня порадовать их ярким солнцем и ослепительно синим небом. Хотя, если честно, в такой день, как сегодня, даже проливной дождь вряд ли смог бы испортить им настроение, особенно Поппи. Но солнце всходило все выше, обливая землю жидким золотом, и Поппи восторженно следила за ним, не в силах отвести глаз от этого великолепного зрелища. Потом его затянула легкая дымка, сквозь которую солнце кокетливо поглядывало вниз, словно невеста — сквозь прозрачную фату, и стало немного прохладнее. Гриффин, демонстрируя завидную ловкость и даже фантазию, в это время сделал омлет. Поппи нисколько не возражала против его идеи добавить в омлет изюм, особенно когда Гриффин полил свое творение кленовым сиропом. — «Восхитительно!» — так и сыпалось у него с языка. Гриффина распирала гордость — как-никак это был сироп нового урожая, не утерпев, несколько раз подчеркнул он. Его потрясающий аромат ни с чем не спутаешь.
Поппи изо всех сил старалась делать вид, что ничего особенного не происходит. Но украдкой призналась себе, что это все-таки здорово — когда мужчина вот так суетится вокруг нее.
Естественно, она прекрасно понимала, что у него на уме, читая в нем, как в открытой книге — Гриффин пытался дать ей понять, что в его силах вернуть ее к жизни. Впрочем, забота еще не все, с благодарностью добавила она, вспомнив, с каким уважением он всегда относился к ее желаниям. А взять хотя бы постель, с легкой краской смущения мысленно добавила она. Ведь он не просто удовлетворял себя, пока она, как бревно, лежала на спине, дожидаясь, пока он кончит. Нет, всегда помня о том, чего она не может, он не забывал и о том, что она может — и заставлял ее делать это. Словно какой-то внутренний голос подсказывал это Гриффину, и в результате иногда казалось, что это она в первую очередь дарит ему наслаждение, что в глазах Поппи представлялось чуть ли не волшебством. Он с самого начала смог заставить ее почувствовать себя женщиной.
Словом, все было чудесно — до того момента, когда он снова заводил разговор о женитьбе.
Слава тебе, Господи, он хоть сейчас об этом забыл, благочестиво подумала Поппи. Ни словом не заикнулся — ни вчера вечером, пока они были «У Чарли», ни потом, когда вернулись домой и снова долго занимались любовью, ни даже утром, когда проснулись, уже зная, что Хизер скоро вернется.
— Можно взглянуть на все это и по-другому, — с философским видом проговорил Гриффин, когда они уже собирались снова выйти. — Похоже, в том, что я заварил эту кашу, есть и свои плюсы. Хизер теперь свободна. И ей больше нечего бояться.
Поппи охотно согласилась с ним. Но только частично.
— Официально с ней все в порядке. Но это официально. А что у нее на душе? Вот то-то же. Перед ней сейчас стоит нелегкая задача — каким-то образом увязать вместе ту, которой она когда-то была, и ту, которой она стала.
— Никаких проблем. Мика ведь ее любит. И ничего не изменилось.
— Да, но ты забываешь, что Хизер просто изгнала прошлое из памяти. То, что случилось, заставило его воскреснуть. Теперь ей придется как-то с этим жить.
— Никаких проблем, — с широкой улыбкой повторил Гриффин. — Мика ведь любит ее. И ничего не изменилось.
Естественно, это было адресовано в первую очередь Поппи. Впрочем, она сразу же догадалась. И была благодарна Гриффину еще больше — если такое возможно. И однако… однако она колебалось. Было кое-что еще, что мешало ей принять решение.
Не сегодня, подумала она. Сегодня у них праздник.
* * *
Мику накануне вечером удалось выпроводить к Чарли — но только лишь потому, что Камилла, явившаяся посидеть с девочками, буквально вытолкала его за дверь. Впрочем, просидел он там недолго — ровно столько, сколько понадобилось, чтобы поблагодарить всех, кто столько сделал для него, — после чего на всех парах понесся домой. В такой день, как сейчас, он чувствовал, что должен быть с дочерьми.
Они были его жизнью — они, две его дочки, да еще кленовый сироп. Дочки щедро дарили его любовью — так же щедро, как клены одаривали его своим соком. Он просто счастливчик, благодарно думал Мика. У некоторых и того нет.
