Но сериал «Поместье Ханнисрофт» сняли с эфира. У Ника до сих пор стояли перед глазами те ужасные отзывы, словно они все время были напечатаны на его ладони. «Пошлые пустые сцены», «мусор». Отзывы о игре Ника были помягче, особенно те, которые печатались в сомнительных журналах об «искусстве». Как бы то ни было, телефон больше не звонил, а агент стыдился, когда Ник приходил к нему в офис.
Если бы Ник доказал тогда продюсерам, что он серьезный актер, и не пропускал ни одного прослушивания, он смог бы спасти положение. Но он был слишком высокомерным. Вместо прослушиваний он ходил каждый вечер в клубы «Блейзис», «Анабелз», «Спик Изи». Ник думал, что если будет изображать из себя большую звезду, то каким-то чудом станет ею. Он принимал снотворное, когда приходил домой рано утром, целый день валялся в постели, а вечером пичкал себя транквилизаторами, чтобы вновь уйти на ночь.
Иногда, когда он просыпался по утрам, во рту у него было как на дне птичьей клетки, а руки тряслись так, что он не мог держать чашку. Тогда Ник с тоской вспоминал о Белинде. Но как только он глотал очередную таблетку, то сразу убеждал себя в том, что скоро ему обязательно предложат главную роль.
Примерно тогда он услышал о девушке, которую связали на Бифорт-стрит и пытались изнасиловать. Он частенько заходил в «Элм» выпить пару стаканчиков перед тем, как отправиться на Кингс-роуд, чтобы поболтать с девушками в бутиках, а потом заходил к агенту.
Когда Ник приходил, агента обычно не было на месте. Деньги заканчивались. Сначала забрали «Лотус-Элан», когда Ник не смог больше выплачивать кредит. Потом отключили телефон. А затем Ника попросили съехать с квартиры на Онслоу-сквер за неуплату.
Несколько недель он жил у друзей, притворяясь, что ищет квартиру, хотя у него вряд ли хватило бы денег на то, чтобы снять угол. Скоро у него уже не было друзей.
Ему предлагали рекламировать корм для собак, пригласили на второстепенную роль в пьесе, которая закрылась, не успев начаться. Но все равно Ник отказывался смотреть правде в глаза. Один за другим друзья его бросили. Когда он звонил в двери, на окнах задвигались занавески, но никто не открывал. Когда Ник входил в «Элм», его прежние товарищи поворачивались к нему спиной, как будто не замечали его. Его принимали только те девушки, которые готовы были переспать с каждым, кто пережил когда-то хоть пять минут славы. Они верили, что он вот-вот подпишет крупный контракт. Они стирали его одежду, кормили его и занимали деньги, но он тратил их на наркотики и никогда не возвращал долги. Когда умнела одна, подворачивалась другая дурочка. С ролями Нику не везло, но он всегда мог найти доверчивую девушку.
В 1971 году, отчаявшись, Ник попытался пройти на вечеринку в Хаммерсмит без приглашения. Он подслушал разговор о вечеринке в Сант-Питерс-сквер, там, где жила Ванесса Редгрейв. Будучи навеселе, Ник предположил, что вечеринка состоится у нее дома и там будет много актеров, агентов и кинопродюсеров.
Ник ни на минуту не задумался о том, что его могут выгнать. Но, даже одурманенный наркотиками, он понимал, что у него появились проблемы. У него не было постоянного адреса и не было денег, чтобы поселиться на одном месте. Он воровал еду в супермаркетах, а девушки все реже верили в его искренность. Если бы только ему удалось заинтересовать какого-нибудь агента, он мог бы поехать домой и в последний раз попросить отца о помощи.
Ник потратил последние пять фунтов на прическу и пообещал некрасивой девушке из прачечной, что проведет с ней ночь, если она погладит его вельветовый пиджак и постирает его лучшую рубашку.
Когда он, обкуренный, приехал на Сант-Питерс-сквер, у него не было денег даже на метро, не говоря уже о такси. Ник почти поверил в то, что его пригласили на вечеринку. Это была теплая весенняя ночь, из больших окон доносилось пение Берта Бахары.
Дверь открыл коренастый мужчина в смокинге.
— Добрый вечер, — произнес Ник. — Николас Осборн.
Он удивился, когда охранник преградил ему дорогу.
— Ваше приглашение, сэр? Вас нет в списке гостей.
Ник порылся в карманах и сказал, что он, наверное, потерял приглашение, а затем опять попытался войти.
Кто-то сильно схватил Ника за шиворот, и, не успев возразить, он оказался на тротуаре.
— На вечеринке у мистера Соамса не должно быть незваных гостей, — сказал мужчина, тряся Ника, как тряпку.
— Что ты делаешь, Роланд? — послышался сзади женский голос.
Ник и охранник обернулись. На верхней ступеньке стояла женщина, напоминавшая дикую орхидею. Ей было примерно сорок лет. У незнакомки были черные волосы, ниспадавшие на длинное фиалковое вечернее платье.
— Это один из моих гостей, Роланд, — проговорила она с негодованием. — Что ты делаешь?
Ник был настолько удивлен такому волшебному вмешательству, что не смог сказать ни слова.
— Его нет в списке гостей, мадам, — ответил Роланд.
— Я забыла его добавить, — сказала женщина, спускаясь по ступенькам к Нику и беря его под руку.
Ник позволил отвести себя наверх, потом оглянулся и улыбнулся бедному Роланду.
Но как только они вошли в холл, женщина повернулась к Нику, поправила воротник его рубашки и понимающе улыбнулась. Глаза у нее были фиалкового цвета, такие же, как платье. Она с любопытством смотрела на него.
— Ах ты непослушный мальчишка, — прошептала незнакомка. — Эта вечеринка — настоящая скука. Мне стало интересно, почему ты так хотел на нее попасть.
Нику никогда не нравились женщины старше его, но у этой кожа была кремового цвета, пышные формы выглядели соблазнительно, а низкий мелодичный голос задел какие-то струны в его душе.
— Я думал, что это дом Редгрейвов, — прошептал он в ответ.
Незнакомка задумалась на минуту, а потом отступила назад и оценивающе посмотрела на Ника.
— Это не их вечеринка, и они вряд ли придут, — улыбнулась она. — Меня зовут Кейт Харди. Мне тут уже все осточертело, и, если ты все еще хочешь остаться, я буду рада тебя видеть.
На вечеринке не было звезд. Там были художники, коммерсанты, банкиры и адвокаты вместе со своими женами. Кейт взяла Ника под руку и представила его как своего друга-актера. Если бы не она, он ушел бы и не было бы ничего интересного.
Дом был почти так же идеален, как и «Окландз»: китайские ковры, дорогая мебель, коллекция картин импрессионистов в гостиной.
— Вот почему Харри Соамс так осторожен с выбором гостей, — тихо проговорила Кейт. — Ты что-нибудь знаешь об искусстве?
— Нет, — признался Ник. — Ничего.
— Слава Богу, — рассмеялась она. Это был самый сексуальный и заразительный смех, который Ник когда-либо слышал. — Большую часть моей жизни меня окружали нудные люди искусства, и мне до смерти надоела эта тема.
Кейт рассказала, что иногда она играет роль хозяйки в доме Харри Соамса, который был холостяком. Она указала на высокого худого мужчину, похожего на ястреба. Он разговаривал в углу с гостем средних лет.
