Открытый исходник определенно кое-что поменял. Ядро нынче кишит умниками, яппами, туристами и мудаками, пишущими код под все, что, по их мнению, им надо, и внедряющими его, пока какой-нибудь другой псих не отыскивает его и не сносит. Максин заходит без ясного представления о том, что там найдет.
На экран, соответственно, прыгает пустыня, поправка, не просто пустыня. Пустая настолько же, насколько железнодорожные вокзалы и терминалы космопортов более невинных времен – перенаселены. Никаких тебе коммунальных удобств для среднего класса, помимо стрелок, позволяющих сканировать горизонт. Тут края для тех, кто умеет выживать. Движения не смазаны, каждый пиксел работает как надо, радиация сверху спускает с цепи цвета, слишком небезопасные для шестнадцатеричного кода, саундтрек – пустынный ветер на уровне земли. Через вот это вот ей нужно перебраться, лозой прощупывая пустыню, которая не просто пустыня, выискивая ссылки незримые и неопределенные.
Покамест не в отчаянии, она отправляется, меняя фокус и направление, по дюнам и вади глубокой чистоты, тонко тронутых минеральными оттенками, под скалами и гребнями, пустые пределы, на которых Омар Шариф продолжает не выезжать верхом из миража. Это должна быть всего-навсего очередная видеоигра для подростков-социопатов, вот только она не стрелялка, пока, во всяком случае, здесь нет никакого сюжета, никаких подробностей о пункте назначения, не почитаешь никакое руководство, нет чит-листа. Кому-нибудь достаются лишние жизни? Досталась ли кому-нибудь хоть эта?
Она медлит в тягостных мелизмах пустынного ветра. Допустим, тут все заточено под то, чтобы терять, не находить? Что она потеряла? Максин? Алло? Выразимся иначе, что она пытается потерять?
Виндуст, назад к Виндусту. С прутиком лозы через внеэкранную повседневность, не кликнула ли она в до-11-сентябревом прошлом как-то слишком точно на невидимый пиксел, что и привел ее к нему? Не сделал ли он того же и так оказался в ее жизни? Как кому-то из них реверсировать процесс?
Перескакивая с горизонтального на верхний обзор и обратно, она отыскивает способ варьировать промежуточный угол, чтобы, как археологу на рассвете, можно было увидеть этот пустынный ландшафт под очень плоским углом скоса, отчего она сумеет различить черты рельефа, иначе оставшиеся бы невидимыми. Тут оказываются благодатные источники ссылок, нужных ей, чтобы кликать дальше. Вскоре она оказывается в плавных монтажных переходах на ретрансляционные станции, в оазисы, очень редко навстречу попадается другой путник, оттуда, что лежит впереди, и сказать ему бывает очень мало чего, помимо загадочных намеков на какую-то ледяную реку без русла, на чьем дальнем берегу лежит город, выстроенный из редкого несокрушимого металла, серый и поблескивающий в самодостаточной своей таинственности, куда войти можно лишь после длительного обмена знаками и контрзнаками…
Впереди начинают выситься конструкции, в небе появляются птицы-падальщики. Время от времени, вдалеке, человеческие фигуры, в мантиях и капюшонах, недвижные, встрепанные ветром, выше, нежели предполагается в такой перспективе, стоят и наблюдают за Максин. Никаких попыток приблизиться или поздороваться. Впереди, за областью спекшейся грязи, что ныне высится вокруг, она ощущает присутствие. Небо меняется, прибавляет в насыщенности, гранича с Алисиным Голубым в МВГ[125], пейзаж приобретает причудливое сияние, движется на нее, набирает скорость, рвется ее объять.
Где тут в точности должна располагаться ее точка слета с катушек? Город, касба, чем бы оно ни было, проносится мимо, оставляя ее в ныне уже тьме третьего мира, освещенной лишь изолированными всплесками огня. Немного погодя, нащупывая путь в потемках, она попадает на нефть. Громадный фонтан, внезапный, сильный басами, черный на черном, с грохотом рвется вверх, из ниоткуда возникают изыскатели с генераторами и прожекторами, в чьем жестком сиянье верхушку столба даже не разглядеть. Мечта любого дикого нефтеразведчика, а для многих – смысл странствия. Максин офигевает, щелкает виртуальный снимок, но продолжает путь. Вскоре после выброс вспыхивает и остается видимым на много миль у нее за спиной.
Ночь, длительность которой нельзя выбрать в настройках. Ночная вахта, чья цель – превратить любого, кто в ней бродит, в слепого лозоходца по неведомому, считай, почти что потерявшегося в пустой стороне. Никогда не цепляй взглядом того, что можно увидеть.
На виртуальной заре Максин сталкивается не с кем иным, как Випом Упперосом – на гребне хребта пялится в пустыню. Она не уверена, что он ее узнал.
– Как Шэй и Бруно?
– По-моему, в Лос-Анджелесе. Я-то нет, я по-прежнему в Вегасе. Мы, похоже, больше не троица.
– Что случилось?
– Были в «МГМ-Гранде», я играл на автомате «Придурков», у меня как раз выпали три Лэрри, Мо и пирожок, поворачиваюсь радостью поделиться, а Шэй и Бруно нигде не видать. Забрал свой выигрыш, пошел искать везде, а их нет. Я всегда воображал, что вот они возьмут и сбегут, а я останусь в какой-нибудь неловкой ситуации на людях, прикованный к фонарному столбу или как-то. А тут я вот он, свободный, как любой нормальный гражданин, номер оплачен и кредита в казино в любом случае хватит еще на пару дней.
– Должно быть, не по себе.
– В тот момент меня по-прежнему слишком занимали только автоматы вообще-то. Когда понял, что детки больше не вернутся, я выиграл столько, что хватило подписать аренду двухкомнатной квартиры в Северном Лас-Вегасе. Остальное уже по инерции. – Ныне Вип – профессиональный игральный жокей, пока ему как-то удается опережать на долю процента, завсегдатай, известен всему городу, от ковровых заведений до круглосуточных магазов. Вместе с игроцкой жопой у него выработались соответствующие замашки. Обрел свое призвание.
– Нравится моя тачка? – махнув ниже по склону на «ситроен сахару», сделанную еще в шестидесятых, передний и задний двигатели, полный привод для пустынной местности, отрендерена с любовью к деталям, похожа на нормальную «2Си-Ви» за исключением запаски на капоте. – Их только 600 вообще произвели, реальную выиграл на парочке «рыболовных крючков», про которые никто не верил, что у меня есть. Сними на нее колоду, если хочешь, старшая карта. Если вдруг интересно, красота этого сайта, – оглядывая пустотный пустынный пейзаж, – в том, что это не Вегас. Никаких казино, честные ставки. Случайные числа тут строго легитимны.
– И мне так раньше говорили. Нынче – не очень уверена. А вот тебе лучше бы поосторожней – Вип? ты меня помнишь?
– Дорогуша, да я и последней сдачи не помню.
Максин находит ссылку, которая выводит ее в оазис, опоясывающий сад прямо из исламского рая, воды больше, чем вообще когда-либо протекало по всей той изломанной местности, из которой она пришла, пальмы, бассейны с барами в них же, вино и дым трубок, дыни и фиги, музыкальная дорожка упирает на хиджазовый лад. На сей раз вообще-то у нее подтвержденная засечка Омара Шарифа, в шатре, играет в бридж и сверкает своей убийственной улыбкой. И тут, безо всякого вступла:
