— Доброе утро, Тони.
Клэр была совершенно сбита с толку. Такого Кассиди она не знала. Это был не тот Кассиди, который любил ее нежно и яростно, шептал на ухо о своей страсти; это был не тот Кассиди, который задел в ней глубинные струны, ранее никогда не звучавшие.
Этот Кассиди был чужим.
— Доброе утро, Клэр.
Но голос тот же. Красивое лицо — дорогое и любимое. Виной всему был, вероятно, хорошо сшитый костюм. Эта бюрократическая униформа сразу же превратила его в противника.
— Доброе утро, мистер Кассиди, — хрипловатым голосом ответила она.
— Может, я принесу вам обоим кофе, прежде чем мы начнем?
— Оставь ты этот кофе, — сердито произнес Краудер. — Объясни лучше, что происходит. И, кстати, разве Гленн не должен здесь тоже присутствовать?
— Он сейчас занят другим. Объясню позже. — Кассиди, не теряя времени, перешел сразу к сути:
— Признание Клэр было ложным. Она не убивала Джексона Уайлда.
— О, ради всего святого! — взорвался Краудер. — Только что, сидя здесь, она призналась мне, что убила.
— Она лжет. — Кассиди посмотрел на Клэр, и тень улыбки пробежала по его лицу. — У нее есть такая плохая привычка.
— Она же в своем уме и сознает, что делает. Зачем же ей признаваться в преступлении, которого она не совершала? — требовал ответа Краудер.
— Чтобы защитить от преследования кого-то другого.
— Это не правда! — воскликнула Клэр.
— Она говорит, что это не правда, — эхом отозвался Краудер.
— Выслушай меня, Тони, наберись терпения, — сказал Кассиди. — Дай мне пять минут.
— Я засек время.
— Прошлой ночью я попросил Клэр восстановить картину преступления.
— В отсутствие адвоката? О господи. — Краудер закрыл лицо руками.
— Заткнись и слушай, — нетерпеливо оборвал его Кассиди. — Клэр отказалась от своего права на адвоката, но дело не в этом. Она не убивала Уайлда. Ее там не было.
— Ты имеешь в виду, на месте преступления?
— Именно это я и имею в виду. — Кассиди выудил что-то из нагрудного кармана и протянул Клэр. — Прочитайте подчеркнутое.
— Что это? — спросил Краудер.
— Это наш пресс-релиз, который мы передали в газеты утром после убийства.
Клэр уставилась на подчеркнутые строчки. Это было описание места преступления.
— Не понимаю.
— Здесь умышленно даны ложные сведения, — объяснил ей Кассиди. — Я запустил эту фальшивку, чтобы сразу отсеять поток шизиков, страдающих манией сознаваться в чужих грехах, который неминуемо сопровождает любое сенсационное убийство.
У Клэр бешено забилось сердце. Она вновь и вновь перечитывала газетные строчки, отчаянно пытаясь отыскать деталь, которая и служила ловушкой для лжецов.
Кассиди склонился над ней и, понизив голос, произнес:
— Восстанавливая сцену убийства, вы процитировали эту фразу почти дословно, Клэр. Ваши факты — из газеты, но не из реальных обстоятельств.
— Я была там. Я убила его.
— Если это так, тогда покажите мне, где здесь несоответствие, — не сдавался он.
— Я…
— Не можете, так ведь?
— Нет. Да. — Она пыталась вслепую найти выход. — Я не могу помнить каждую мелочь.
— А ночью вы помнили.
— Вы меня смущаете.
— Да и меня тоже, Кассиди, — вмешался Краудер. — Если она говорит, что убила, значит, так оно и есть.
— Ты просто хочешь поскорей закрыть это дело, — взорвался Кассиди.
— А ты хочешь и дальше спать с мисс Лоран.
— Черт возьми, Тони!
— Тогда скажи, что это не так!
— Не могу. Да и не хочу. Но, независимо от того, сплю я с ней или нет, неужели ты хочешь приговорить женщину к пожизненному заключению за преступление, которого она не совершала?
Этот вопрос моментально отрезвил Краудера, он примолк, хотя и было видно, что гнев его еще не прошел. Кассиди встал перед Клэр на колени и накрыл ладонями ее руки.
— Клэр, прошлой ночью ты сказала, что, стоя у постели Уайлда, заметила часы «Ролекс», лежавшие на томике Библии на ночном столике. Ты еще сказала, что от этого тебе даже стало нехорошо.
— Постойте! Это был не «Ролекс». Просто дорогие наручные часы, необязательно «Ролекс». Я никогда не придаю значения фирменным этикеткам, так что, когда я сказала «Ролекс», это прозвучало как бы вообще. После статей в газетах мне, возможно, и запало в голову, что это были именно часы «Ролекс».
— Значит, теперь ты говоришь, что часы, лежавшие поверх Библии, были вовсе не «Ролекс»?
— Мне могло показаться, что это «Ролекс». Улыбка медленно расползлась по лицу Кассиди.
— Это действительно был «Ролекс». Но Библии не было. Еле слышный вздох вырвался у Клэр. Краудер что-то проворчал себе под нос. Кассиди наклонялся все ближе к ней:
— Клэр, ты ведь не убивала Джексона Уайлда? До вчерашнего дня у тебя были десятки возможностей признаться.
— Но я никогда и не отрицала этого, так ведь? Вспомните. Вы постоянно обвиняли меня в убийстве, но я ни разу этого не опровергла.
— В общем, да. Это на тебя похоже. Так же, как и взять на себя чужую вину.
— Нет, — упрямо качала она головой. — Я убила его.
— Ты должна доверять мне. Черт возьми, хоть раз доверься мне и скажи наконец правду!
Она пыталась поверить в его искренность, но не могла — система, которую он представлял, душила ее порывы. Она напоминала ей о тех бездушных чиновниках, которые решали участь маленькой Клэр Луиз. Они тоже просили ее довериться им — даже тогда, когда насильно тащили из дома тети Лорель, а мать кричала им вслед, обливаясь слезами.
— Клэр, ты любишь меня?
Слезы текли по ее щекам, но она отказывалась ответить ему, потому что признание могло опять обернуться ловушкой.
— Значит, не любишь, раз не доверяешь мне. Прошлой ночью ты была права. Я бы никогда не смог быть с тобой, если бы был убежден, что ты убийца. Но я уверен: ты не убивала. Клянусь тебе, все будет хорошо, только скажи сейчас правду.
Слова, которых он так ждал, готовы были сорваться с ее уст. Но она боялась. Сказать правду — означало вверить ему свою жизнь. И, что еще важнее, жизнь любимого человека. Судьбы тех, кого Клэр любила, были ей дороже правды. Она не могла предать близких ей людей.
— Клэр. — Он до боли сжал ей пальцы. — Доверься мне, — настойчиво шептал он. — Доверься. Ты убила Джексона Уайлда?
