Наконец двери открылись. Алекс вывел ее наружуи повел по тихому коридору. Они направились к самому дальнему окну.
– Что вас так напугало? – спросилвиконт, но в его интонации не было ни насмешки, ни осуждения – одна тольколаска. Он взял у нее ключ и вставил его в замок.
– Комната двигалась. – Клеопатравздохнула. – Я неправильно говорю по-английски?
– Да нет, правильно, – сказал Алекси замолчал. Они вошли в просторную гостиную с дорогими занавесями на окнах и стакими огромными креслами, что они больше напоминали гигантские диваны. –Вы очень странная женщина. Совсем не от мира сего.
Она потянулась к нему, погладила его лицо имедленно поцеловала. Внезапно в его карих глазах мелькнула тревога. Но онответил на поцелуй, и она задрожала от страсти.
– Лорд Саммерфилд, – сказалаона, – пусть сегодня ночью это будет мой дворец. А сейчас давайте пройдемв царскую опочивальню.
Эллиот и Питфилд выходили из бара.
– Как мне отблагодарить тебя? Ты такбыстро откликнулся на мой зов.
– Держи наш разговор в тайне, старина, ипостарайся связаться со своим другом. Конечно, я не могу посоветовать тебе…
– Знаю, знаю. Попробую самразобраться. – Эллиот вернулся в бар, сел в кожаное кресло и поднял рюмкус джином. Когда все закончится, он начнет медленно спиваться. И сопьется досмерти.
Он поедет в деревню, наполнит подвал бутылкамиотличного шерри, портвейна, виски и джина и станет пить изо дня в день, пока неумрет. Это будет просто замечательно. Он уже видел себя в загородном доме,сидящим у зажженного камина: одна нога покоится на оттоманке. Сладостная картинавспыхнула и растаяла. Эллиот почувствовал слабость и чуть не упал на пол.
– Пусть только Алекс уедет домой, пустьтолько доберется до дома целым и невредимым, – прошептал он.
И тут его снова затрясло. Он опять увидел, какона бредет по музею с протянутыми руками. Потом – как она смотрит на него, лежав постели; почувствовал ее ласки, почувствовал прикосновение голых костей,когда она прижалась к нему раненым боком. Вспомнил, какими безумными сталиглаза Рамсея, когда тот начал бороться с ней.
Дрожь била все сильнее. Эллиоту стало совсемплохо.
Никто не замечал его в темноте бара. Вошелмолодой пианист. Он сел за рояль и начал наигрывать медленный регтайм.
Алекс помог ей снять красивое платье иззеленого атласа и повесил его на спинку стула. Погасил свет, и сквозь бледныезанавески Клеопатра увидела город. Увидела реку.
– Нил, – прошептала она. Ей хотелосьсказать, как прекрасна эта мерцающая лента воды, опоясывающая высокие здания,но внезапная тень накрыла ее душу. Опять видение – такое же яркое, как всеостальные, такое же яркое и мгновенное: катакомбы, впереди нее идет жрец.Видение исчезло.
– Что с вами, ваше величество?
Она медленно подняла голову и застонала. Этотстон напугал Алекса.
– Вы так ласковы со мной, лордСаммерфилд, – сказала она. Почему этот юноша столь добр? Почему ведет себяне так, как все остальные мужчины, почему он еще ни разу не сделал ей больно,ни разу не обидел ее?
Клеопатра посмотрела на него и увидела, что онуже разделся, и вид его обнаженного сильного тела доставил ей несказанноеудовольствие. Она положила руку на его плоский живот, потом нежно провела рукойпо груди. Ее всегда возбуждала мужская сила, ей нравилось, когда твердые,властные рты впивались в ее губы, ей нравилось, когда крепкие зубы покусывалиее рот.
Она поцеловала его и прижалась к немуобнаженной грудью. Он с трудом сдерживался, ему хотелось отнести ее в постель;он изо всех сил старался быть нежным.
– Ты какая-то неземная, – прошепталон. – Откуда ты взялась?
– Из холода и мрака. Поцелуй меня. Ясогреваюсь только тогда, когда меня целуют. Зажги огонь, лорд Саммерфилд, и мыоба сгорим в нем.
Она упала на подушки, потянув его за собой. Еерука опустилась, обхватила его член и легонько сжала. Он застонал. Она губамираскрыла его губы и стала лизать его зубы и язык.
– А теперь, – сказала она, –войди в меня. Медленно.
В номере Джулии Самир положил газеты на стол.Джулия допила вторую чашку сладкого египетского кофе.
– Не уходи от меня сегодня, Самир. Покамы не дождемся вести от него, – попросила Джулия и встала. – Я хочупереодеться. Дай мне слово, что не уйдешь.
– Я буду здесь, Джулия, – пообещалСамир. – Но тебе обязательно надо поспать. Как только появятся новости, яразбужу тебя.
– Нет, я не могу спать. Я просто хочуснять с себя грязную одежду. Я вернусь через минуту.
Джулия пошла в спальню. Час назад она, славабогу, отослала Риту в ее комнату, потому что не хотела видеть никого, кромеСамира. Нервы были на пределе. Она знала, что Эллиот в отеле, но не моглазаставить себя позвонить ему. Она не хотела ни видеть его, ни разговаривать сним. Пока не узнает, что случилось с Рамзесом.
Джулия медленно вытащила из волос заколки,невидяще глядя в зеркало. Сначала она не заметила ничего странного, потом вдругпоняла, что видит в зеркале отражение высокого араба в белом одеянии – тотстоял в темном углу спальни и наблюдал за ней. Это был ее араб, Рамзес.
Джулия обернулась, и от резкого движенияволосы тяжелой волной упали на плечи. Ее сердце готово было выпрыгнуть изгруди.
Она чуть не потеряла сознание – второй раз вжизни. Но он подхватил ее. Джулия заметила на его белом балахоне кровь, и сноваей стало дурно. В глазах потемнело.
Рамзес молча обнял ее, крепко прижав к груди.
– Моя Джулия, – сказал онпрерывающимся голосом.
– Ты здесь уже давно?
– Совсем недавно. Давай помолчим, позвольмне просто обнять тебя.
– Где она?
Рамзес выпустил ее и отступил назад.
– Не знаю, – с грустью вздохнулон. – Я ее упустил.
Он отошел в другой конец комнаты, обернулся иоттуда посмотрел на Джулию. Она его любит, она никогда его не разлюбит, что быни случилось. Но она не может произнести это вслух, пока не узнает…
– Давай позовем Самира. Он здесь, всоседней комнате, – сказала Джулия.
– Я хочу побыть с тобой хотьнемного. – Впервые он почувствовал, что побаивается ее. И она это тожепочувствовала.
