И все бы ничего, но запах временности и неопределенности тонкими струями пронизывал все вокруг. Обострение внутреннего подсознательного нюха заставляло каждого быть настороже.
Отношение Роя к парню незаметно перетекло в какую-то новую форму. Он истекал нежностью, смешанной с приступами животной страсти. Муза тоже находилась в возбуждении. Легкий волнительный румянец ей к лицу. Ее внутренний художник исполнился вдохновением, и Рою оставалась только повторять движения ее пальцев по глади монитора. Крылья получались великолепные, словно Маккена, наконец, постиг, как они должны быть выполнены для мощных торжественных полетов. Энди придерживался жесткого жизненного графика, сбиваясь лишь на внеплановые притязания Роя. Ольге приходилось не сладко. Теперь она готовила каждому из подопечных отдельно. Маккена, правда, пытался есть спортивный рацион Энди, но вскоре оголодал окончательно, разозлился и плюнул.
В студии появился второй пилон. Нет, не китайский, а обычный, но вращающийся. Стив убедил Энди выучиться, как следует на этих двух, а после заняться третьим. Оборачивающийся шест оказался не простой задачей, и мальчишка успел даже пасть духом от собственных неудач. Умный Шон позволил ему и, когда счел уместным, указал на кучу неиспользованных внутренних возможностей. Энди воспрянул и принялся с остервенелым удовольствием копаться в ней, изрядно углубившись. Изыскания обнажили отличные плотные пласты и довольно обширные месторождения.
Отношения Стива и Энди не поддавались систематизации, ибо физическая потребность одного и другого, вызывающая вполне определенное влечение, возникала спонтанно и удовлетворялась так же спонтанно. Ни Стив, ни Энди уже не пытались противостоять этому, потому как постоянный тесный физический контакт на тренировках подавлял их любое сопротивление. Эти феромоны Шона! Они просто липли к мальчишке, притягивались магнитом, наэлектризовывали, требуя немедленно что-то с этим сделать. Энди лишился покоя. Две совершенно непреодолимые проблемы рвали его изнутри. Сказать Рою или нет? Весы решения не двигались с места, словно кто-то намертво приклеил их к равновесию. И он не просто приклеил, а вогнал саморезы, сбив резьбу на шляпках, и теперь было совершенно невозможно с ними совладать. Энди чувствовал, как скользкая плоскость его жизни накренилась, и он с трудом удерживался, чтобы не рухнуть и не разбиться вдребезги. Она висела, покачиваясь над пропастью, и любое, чуть неверное движение могло опрокинуть ее. Он любил Роя. Он любил и Стива, но только по-другому. Эти нити состояли из разных бусин, где ни одна не повторяла другую. Сложно. Очень сложно. Отношения эти, словно корни проросли сквозь цветочный горшок, и теперь нельзя освободить их, не сломав его.
— Ну что, — удовлетворенно произнес Шон, — уже что-то. Посмотришь?
— Плохо? — недоверчиво поинтересовался Энди.
— Я разве это сказал? Ты талантлив, детка. Остальное — дело времени, а при твоей наглой жадности, я бы сказал, небольшого времени. Иди сам погляди.
Энди подошел. Стив включил видеокамеру.
— Ну? Что скажешь?
— Пахать и пахать, — вздохнул парень.
— Даже Господь творил мир за семь дней, а ты хочешь все сразу. Знаешь ли, быстро только кошки родятся.
— Я себе напоминаю свинью, застрявшую в кольях изгороди.
Стив расхохотался.
— Если бы все свиньи …
— Ты успокаиваешь меня.
— Я-я-я?! Боже упаси! Солнце, это не в моем стиле. Дядя Стив…
— Давно живет на свете, чтобы уже научиться хорошо врать.
— Дядя Стив давно живет на свете, чтобы научиться говорить правду. У тебя есть еще восемь дней, чтобы улучшить результат. Напоминаю, у Бога было семь, так что по-любому у тебя преимущество.
— Думаешь, смогу?
— Что бы я ни думал, все в твоих руках. Я уже чую скорую пенсию. Вот доучу тебя и…
— Стоп! Какую пенсию?! Ты забыл, что ли, на кону мой танец с тобой?! Я сделаю это, и у тебя не останется выбора!
— А, черт! Я-то наивно полагал, что ты шутишь.
— Не шучу, Стив.
Энди не шутил. Шон знал это.
— Ну, в общем, я уже давно понял.
— Знаешь, о чем я хотел тебя попросить? Давай снимем танец в студии. Мне бы хотелось посмотреть, что за подарок получит Рой.
— Логично. Завтра.
— Отлично. Ну, я побежал. Мне еще надо успеть сполоснуться.
— Понимаю. Секс по расписанию.
— По желанию, — улыбнулся Энди.
— Мне все это уже напоминает тренажерный зал, — начал Рой, раскидываясь на подушках. — Я уже давно не обходился одним подходом.
— Ты, друг мой, трахаешься так, что я удивляюсь, что ты делаешь только два подхода к снаряду. Вообще-то полагается три.
— Ты с ума сошел?! Я же тренируюсь не один, и даже не два раза в день! Это кто такое выдержит?! У меня так сердце остановится!
— Ну да. Пожилым мужчинам во всем нужна, как ты там, в Мексике сказал? А, рациональная дозировка. Понимаю. Сердце, печень, дыхалка.
— Во-во.
— Все это так, но не для пожилых мужчин, интересующихся молоденькими мальчиками. Если ты сейчас уже пробуксовываешь, как ты собираешься в сто лет юнцов соблазнять?
— Господи! — взмолился Маккена. — Почему ты утаил, когда я его развязывал, что это будет смертельно?!
— Ладно уж. Молоденькие мальчики, увлекающиеся пожилыми джентльменами, понимают степень серьезности проблемы и готовы предоставить скидку.
— Благодарю тебя, что позволяешь мне пожить еще немножко.
— Просто ты мне еще пригодишься. Лет шестьдесят у тебя в распоряжении, а дальше я подумаю.
— Наверное, я подпишу контракт, который мне предлагают на Карибах.
— Какой контракт? И на каких Карибах?
— Я улечу на два-три-четыре дня.
— Когда?! У тебя же день рождения через неделю!
— Завтра.
— Завтра?
— Заодно и восстановлю дыхание и сердечную деятельность. Пожилым джентльменам иногда полагается отдых.
Рой улетел. Энди как неприкаянный слонялся по дому. Что-то не то. Как-то не так.
— Да что ж вы так маетесь? — не выдержала Ольга.
— Не знаю. У меня дурное предчувствие с тех пор, как он улетел. Какой-то обратный отсчет, что ли.
— Гоните его! Даже думать забудьте! Это господин Маккена вас заразил. Плохие мысли воплощаются быстрее хороших. Запомните это. Хотите, я вам что-нибудь вкусненькое приготовлю? Сколько можно белками давиться?!
— Не. Не хочется. Даже не представляю, как я тогда без него почти два месяца обходился?
— Ну, два дня не два месяца. Думаю, как-нибудь выживете. Вы, мальчик мой, прекратите себя изводить. Идите-ка лучше, по шесту полазайте. Там, глядишь и вечер. Ночь пройдет, всего один день останется. Сейчас господин Стивенсон приедет. Смотрите, а то нажалуюсь ему на вас.
— Не надо.
— То-то, а то совсем раскисли. Куплю вам в супермаркете носовых платков. Того и гляди, расплачетесь.
— Знаете, Ольга, не хотите взять выходные? Оплата за эти два дня вычитаться не будет. Хочу сам приготовить ужин к возвращению Роя. И обдумать кое-что надо.
— Если вы обещаете, что совсем не скиснете…
— Постараюсь.
Ольга поняла, что мальчишке надо остаться одному. Иногда полезно привести мысли в порядок. Ей не хотелось брать выходные. Дома никто не ждет. Никому она не нужна, но Энди просит…
— Хорошо. Послезавтра утром вернусь.
Она начала собираться.
— Обещайте еще одно. Если я вам понадоблюсь, вы тут же позвоните.
— Не беспокойтесь, — улыбнулся Энди. — Я понял. Вы моя служба спасения. Телефон помню. Девять, один, один.
Женщина ушла. Какая-то чужая тишина воцарилась в доме. Она словно ждала, чтобы царственно занять трон. Волнение парня не утихало. Казалось, оно размножилось, заполнив все помещение, и продолжало расширяться, становясь навязчиво-густым. Внутри Энди ковырялись какие-то беспокойные сущности, создавая хаос и панику. Наконец приехал Стив.
— Ба! Что с тобой?
— Не знаю. У меня какое-то дурное предчувствие. Не понимаю что, но оно меня уже загрызло.
— О-о-о! Дитя потеряло маму в супермаркете! Что ж, постараюсь развлечь тебя, пока она не вернется.
— Да ну тебя, Стив.
— Меня то да ну, но проблемы у тебя, детка. Я, знаешь ли, за шоковую терапию. Поэтому будем выбивать клин клином. Думаю, повышенная доля физической нагрузки тебе не повредит. Стресс как рукой снимает. Проверено. Я принес камеру. Буду снимать грядущее звездное антре.
— Твой принцип параллельного невмешательства добьет кого угодно…
— Помилуй, дорогой мой. Это безотказный метод спасения утопающих даже в том случае, когда они уже не дышат. Совсем.
Рой спешил домой. Ему посчастливилось обменять билет, и он вернулся несколькими часами раньше. Дома никого. В студии тишина. Энди забыл выключить софит, и он одиноко освещает покинутый шест. На столе камера Стива. Значит, снимал что-то. Что ж. Надо взглянуть. Хотя лень. Наверное, потом. Рою захотелось поваляться минут десять. Он чувствует усталость. Перелеты даются ему нелегко. Да, поваляться, после принять душ и в клуб! И не забыть подарки. Должны понравиться. Стив обожает шелк. Шелковые рубашки — его слабость. И главное - беспроигрышный вариант. Не надо ломать голову,
