определить, что именно Лилиджой так удивило. — Ты можешь показать нормальные воспоминания, а не эти огрызки?
— Это всё, что есть, — отрезал Бальд. Кажется, серафим сам не понял, что показал. — Может, вам лучше сходить на плато зарождений? У вашего Андриана очень странная энергетика. Я… я не знаю.
— Не знаешь?! В смысле? Ты же серафим! — завопила Лилиджой. — Если уж ты не знаешь, тогда что делать нам?
— Вот именно. Я серафим, а не Творец. И даже не вапландец. Я не всесилен. Ясно? Это всё, что я сумел вытянуть с плато зарождений.
— Вы бесполезные…
Наставница зачертыхалась.
Одной рукой Кастивиль схватил ее под ребра, другой закрыл рот.
— Не надо, Ли, — херувим наклонился над ухом девушки. — Думаю, всё просто. Андриан — жин и был собакой, но затем переродился человеком. Марком. Память животных не отображается в истоке подсознания. Ты же знаешь. Она всегда идет обрывками. А память Марка мы не видим, потому что Андриан еще жив. Воспоминания не стабильны.
Лилиджой яростно оттолкнула Кастивиля. Глаза ее замерцали фиолетовыми искрами. Несложно догадаться, почему наставница впала в бешенство. Это был единственный способ спасти Гламентила — узнать правду, а получилась куда большая бессмыслица.
— Глэму сотрут душу, а ты говоришь, что тут всё просто?! — завопила она, срывая голос. Касти отшатнулся. — Так не бывает! Здесь явно что-то не так! Ты должен помочь нам! Дарис…
Кастивиль взял ее, — багровую и пылающую, — под локоть и вывел из зала. Крики угасли с хлопком двери.
Стало невыносимо тихо.
Бальд недоуменно пожал плечами. Комментировать не пожелал, злиться тоже, хотя мог бы, Лилиджой намного ниже его по иерархии, или серафим онемел от возмущения? Как там наставница его назвала? Ленивым куском дерьма? Что-то в этом роде…
Шелестя перьями белых крыльев, Бальд растерянно забормотал и демонстративно сел медитировать.
— Итак… — нарушил тишину Стас. — Ты упоминал проклятье. Оно ведь меня касается, да?
Серафим открыл один глаз.
— Шутишь?
— В смысле?
Два глаза и рот.
— Вы мне все мозги выжрали со своей пассией, когда приходили прошлый раз!
Пассией?
— Да, да… — Стас прикусил губу: вспомнил, что живым нельзя находиться в Обители, и пнул невидимый камень. — Шутка. А покажешь мне парочку прошлых жизней, раз уж я здесь? Ну, что касается моего проклятья. Торжественно клянусь — больше не приходить.
Глядя на приложенную к сердцу ладонь Стаса, Бальд выдал невнятные междометия и покачал головой. В золотом обруче засверкали блики звездного неба.
— Идет.
Пространство вновь закувыркалось.
Однако перед глазами закрутились не прошлые жизни, а настоящая. Бальд так и не ушел от мыслей о странной энергетике Андриана, и Стас погрузился в историю своей дружбы.
Знакомство на Новый год. Сцена, как он сбегает к Андриану под гнетом очередных насмешек отца — Люси принимает зареванного беженца с теплыми объятьями.
Мама Андриана относилась к Стасу с такой лаской, что он со всей детской искренностью отдавался ее нежным зеленым глазам.
Он узнал вдруг всплывший момент.
В тот день Стас прятался за школой.
Люси Вериго присаживается рядом и гладит его растрепанные волосы. Он льет слезы, стыдится этого, но не может успокоиться. Очередной день матери, который Стас не выдержал. И когда Люси кидается его успокаивать, он всё выкладывает. Рассказывает о своих подозрениях по поводу исчезновения матери. Заявляет, что отец убил ее! Люси продолжает гладить его, прижимать к себе, окутывая запахом ландышей, и утешать.
После того случая она приглашала Стаса на все праздники. Каждый день матери звала на ужин и общалась с ним, как с родным сыном.
Разве Люси забыла об этой истории? Как она могла сойтись с отцом после подобного заявления? Еще один абсурд обрисовался!
Новая сцена.
Он дарит Андриану сертификат на учебу в школе искусств, лжет, что выиграл его. На тот момент Стас учился в музыкальной школе и знал, как друг мечтает пойти учиться рисовать, но денег у него не было, а у Стаса бы Андриан никогда их не взял. От подарка, к счастью, друг не отказался.
Из остальной каши воспоминаний Стас заострил внимание на моменте из студенческой жизни. Девушка Андриана приезжает к Стасу домой и признается в любви. Тогда Стас прогнал ее, пригрозил, чтобы больше она никогда не появлялась рядом с Андрианом.
А что происходит сейчас? Я пытаюсь отобрать у него Марлин… Когда-то я готов был прибить его девушку за содеянное, а теперь сам мечтаю, чтобы Марлин приехала ко мне с подобным заявлением? Глупость какая.
Стас зажмурился, осознав, что с момента знакомства он и Андриан — неразлучны. Ни одно событие в жизни не обходится без друга. Он вернулся к той сцене на складе, где поручил Андриана избить.
Сердце заворочалось. Стас упал на колени, чувствуя отвращение к самому себе, охотно зарыдал бы, но слезы не шли, и он захлебывался истошной болью, не имея права получить облегчение.
Многоголосый голос Бальда раздался вновь:
— Я спроецировал вашу внешность на прошлые воплощения, чтобы было проще.
Подняв голову, Стас вытер рукавом куртки веки и сощурился. Попытался сообразить: что за чушь видит? Выкатил глаза и подпрыгнул на ноги, жадно всматриваясь в быстро мелькающие воспоминания прошлых перерождений.
Запахло сандалом.
Мимозой…
У Стаса перехватило дыхание.
Везде она…
Везде!
В каждом его перерождении. Стас схватился за голову. В каждой жизни он сходился с ней, — почему с ней?! — испокон веков!
Это и есть проклятье?
Они обречены встречаться и влюбляться друг в друга каждый раз?
Как это понимать?
Голова закружилась, казалось, некто управляет мыслями, причем нетрезвой рукой.
Ноги отнялись.
Кто-то вцепился в локоть. Сцены исчезли. Стас протер пальцами веки и увидел разгневанную Лилиджой, которая уже тащила его по коридору за рукав. Мрамор звенел под ее каблуками.
— Тебя нельзя было это видеть! — гаркнула она на всю пирамиду.
— Нельзя? — Стас вырвал руку и басом покрыл в ответ: — На мне есть проклятье, и ты не удосужилась сообщить? Я должен быть с ней! С ней — я счастлив!
— Нет! Не должен! Наш род и ее — прокляли, и мы уже сотни лет ничего не можем сделать. В этот раз была надежда что-то изменить, но Бальд — всё испортил!
— Почему ты не рассказала? И почему сразу проклятье? Может, это дар? Что плохого иметь человека, с которым ты будешь счастлив?
— Эту жизнь Мирилайла захотела провести без
