и воплощается в жизнь его самая сокровенная мечта, шанс запрячь дикую кобылу, о которой он всегда мечтал. Сломить мой дух, взять то, что от меня осталось, изнасиловать меня до ранней могилы, как он сделал с Пенелопой.
— О, не переживай насчет этого, — сказал он, хмурясь, когда он осмотрел директора с ног до головы, будто даже Найл считает его жалким и слабым. — М лишь навестим ее сестру.
Найл отошел, чтобы поцеловать Кали, пока Ванн смотрел на меня со страхом в глазах. Дело в том, что, когда он посмотрел на Найла, я поняла, что он не тот, кого он боится.
— Вызовите скорую для мисс Китинг, — прошептала я, прямо когда Найл толкает меня сзади, а смех Кали заполняет коридор. Скотт мне не ответил, отступая назад и наблюдая, как я покидаю школу Прескотт с моим худшим кошмаром, удерживающим меня в заложниках.
Кали смотрела, как Найл засовывает меня на задние сидня его машины, обвивая его шею своими руками и целуя его так, что у меня живот скрутило. Что ж, я не знаю, является ли ребенок, которого она носит, его, но это вполне может быть. Интересно, знает ли Митч. Я сохраняю информацию, что позже использовать против него.
Я могла бы закричать, но в конце концов я — девочка в наручниках, а Найл — коп. Кого бы это заботило? Кто бы попытался помочь мне?
Никто.
Пока не придут парни Хавок, мне придется спасать себя.
Смотря из окна на кирпичные стены школы Прескотт, мне становится интересно, где остальные из команды Хавок.
Или…интересовалась, пока не увидела маску скелета, лежащую на тротуаре рядом с брызгами крови.
Команда Картера
Моя челюсть сжимается, когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как Найл забирается на водительское сиденье.
— Готова, Бернадетт? — спросил он.
Может и нет, но, судя по его голосу, могу сказать, что он годами ждал этого момента.
Я уверена он планирует смаковать каждый злой, ужасный момент.
Глава 25
Мы ехали около часа от города до кладбища, где похоронена Пенелопа. Я могла проехать по этому маршруту на велосипеде с закрытыми глазами, так много раз я там была. Прислонив голову к окну, я слушала песню Tiny Tim — Through the Tulips with Me, ночной кошмар песни 1968 года, из-за которой у меня болят кости.
Она играла во многих фильмах-ужасов, потому что она чертовски пугающая, как и сентиментальный клоун с ножом. Она всегда была любимой песней Найла. Это задает тон всему дню, пока он едет по тихой дороге с черным покрытием к парковке на кладбище «Богоматери Милосердия». Мой отец был католиком, так что у нас здесь есть семейный участок захоронения.
Самое милое, что Памела когда-либо делала для Пен, было похоронить ее здесь рядом с нашим папой.
Вероятно, потому что это было оплачено на перед, что в ее глазах означает «бесплатно».
Найл припарковал машину, напевая под нос слова песни, когда он заряжает свой пистолет новой обоймой, покачивая головой в такт музыке.
Первобытное чувство выживания овладевает мной, когда я выдыхаю, сидя на заднем сиденье его полицейской машины, полностью осознавая, что он может убить меня в любой момент.
Хотя он не для этого здесь, пока нет. Если я умру сейчас, тогда он никогда бы не смог задеть меня, показать, что он главный, наказать меня за все мои года сопротивления. Нет, это и близко не было бы забавно. Уверена, он еще и собирается меня изнасиловать.
Я подавила свой страх, позволяя ледяному комку провалиться в желудок, позволяя своей альфа-самке взять верх.
Всегда борись, Бернадетт.
Мальчики придут за мной. Я лишь должна выиграть им время. Сейчас это моя работа.
Найл вылезает из машины и открывает мою дверь, указывая своим пистолетом, чтобы я выметалась. На мгновение он лишь изучал меня, но затем его губы изогнулись в коварной улыбке.
— Мы вместе сыграем в одну игру, Бернадетт, — сказал он мне, когда я слизала засохшую кровь со своей губы, смотря на него в ответ, пока ждала правил этого кошмара. Вспоминания вспыхнули в моей голове, но я оттолкнула их. Не уйду в это, не сейчас. Тинг демонстративно проверяет свой пистолет, чтобы убедиться, что предохранитель снят. — Помнишь, как мы играли в прятки, когда ты была ребенком?
Помню.
И лучше бы не помнила.
«Выходи, выходи, где бы ты не была…».
Найл заставлял меня и Пен играть с ним, гоняясь за нами в темноте, пока мы бегали как крысы, чтобы сбежать от него. Если он находил нас, обычно это не заканчивалось хорошо. Он всегда был пьян, и он немного бил нас, просто забавы ради.
— Я дам тебе пятнадцать секунд форы, — сказал мне Найл, постукивая прикладом своего пистолета по ладони. — Но если я найду тебя… — он замолкает, а затем направляет оружие на статую ангела над могилой Пенелопы. Мои глаза расширяются и дыхание учащается, но ничего не могу сделать, кроме как смотреть, как он нажимает на курок и сносит ей голову. Куски мрамора, похожие на осколки черепа, разлетаются по траве, пока я бегу, петляя между надгробиями и огибая мавзолеи.
«Я должна найти, где спрятаться», — подумала я, глаза бегали вокруг кладбища, когда солнце садилось, а птицы пропели свою финальную песню с деревьев, окружающих нас. Тинг смеется, звук эхом отдается по свежескошенной траве, когда начинает обратный отчет от пятнадцати.
«Двенадцать», — продолжает он, его голос был рычанием маньяка.
Он идеально все спланировал, лежа в ожидании на животе, он следил глазами над болотной водой за тем, чтобы мы не рискнули подойти слишком близко к водопою. Видите ли, Найлу не нужны показушные приемы вроде подбрасывания трупа ребенка в багажник. Он просто ползает на кривых когтях, пока не представится удобный случай.
Прямо как сегодня.
Вот поэтому он всегда был чертовски опасен.
— Одиннадцать.
Я продолжала бежать будучи осторожной, чтобы не упасть. Мне нужна каждая секунда, чтобы установить расстояние между мной и ним. Но
