до отправления ей нужно стоять на перроне с чемоданами в руках, а лучше всего — за два.
За руль сажусь я, Наиль — рядом на пассажирском сиденье.
Наверное, можно хотя бы ненадолго выдохнуть, что сегодня в нашей жизни не предвидится никаких левых встреч, но я не могу. Постоянно жду подвоха, думаю и прокручиваю варианты, при которых мы выстоим. Вернее, не просто выстоим, а станем сильнее и сплоченнее. И, сука, ничего на ум не приходит.
Настя увязла в моем муже. Просто по уши. Настолько, что не побоялась это озвучить — даже отпираться не стала. Скорее всего, это взаимно, иначе бы было чуть меньше решительности.
Если Наиль уйдет из семьи — она будет счастлива, но, тем не менее, не станет грязно играть, используя компромат или подставляя меня. Предпочитая, чтобы этот шаг был взвешенным и осознанным.
Журавлёва просто-напросто дождётся, пока я проебу мужа. Да, такой вот сюрприз — оказывается, не только он меня может. Мы по очереди друг друга проебываем.
— Все мы там рано или поздно будем, — с придыханием произносит Галина Сергеевна. — То, что Розочка так рано уйдет — совершенно никто не ожидал. Здоровая, крепкая. И на тебе… Инфаркт.
Я ритмично отстукиваю пальцами по подлокотнику.
— … а что говорить обо мне с моими диагнозами?
Монолог свекрови длится уже не одну минуту. Причем мы все выразили соболезнования и сказали пару тёплых слов в адрес соседки, но Галине Сергеевне этого мало. Она хочет обсудить ситуацию до малейших деталей, будто это хоть чем-то поможет.
Наиль ловит общее настроение. Шумно выдыхает и оборачивается, борясь с нервозностью в голосе:
— Мам, то, что произошло — безусловно, трагично, но давай не затрагивать тему смерти при ребёнке.
Я испытываю что-то похожее на благодарность, но очень недолго. Тепло в грудной клетке сменяется ощутимым холодом, когда слышится звук входящего сообщения.
Интересно, теперь так будет всегда?
Боковым зрением слежу, как муж достает из кармана телефон и будто бы проваливается в переписку.
Мое сердце стучит во много раз чаще, а пресловутая женская интуиция громко и во все горло вопит.
— Кто там?
Спрашиваю тихо, останавливаясь на светофоре. Не уверена, что именно сейчас я готова узнать правду, но включить полный игнор мне тоже не под силу.
Муж отрывает взгляд от дисплея и сосредотачивает его на мне. Далёкий и каплю чужой. Мне хотелось бы верить, что это самовнушение, но, к сожалению, нет.
— По работе.
Потянувшись к магнитоле, делаю звук громче. Сжимаю пальцами руль, прочищаю горло. Двигаю плечами в такт музыке и радуюсь тому, что Мышка и Галина Сергеевна слишком увлечены беседой на другую тему и не обращают на нас с Наилем абсолютно никакого внимания.
— А что?
Качнув головой, трогаю с места. Наиль осознает, что ему не доверяют, и чуть бесится, а я вместо того, чтобы продолжить играть в полную гармонию, истерически смеюсь.
— Мне проверить твои звонки и сообщения? — слышу тихий, но довольно твёрдый голос.
Перед глазами мутно. На автомате трогаюсь с места и поглядываю на навигатор, стараясь сосредоточиться на дороге, но в столь взвинченном состоянии пропускаю нужный поворот и накидываю новый дополнительный круг.
— Я своевременно чищу, не волнуйся.
Чувствую, как Наиль мажет взглядом по моей щеке и скуле и дает понять, что в свою очередь тоже не уверен во мне.
Прекрасно. И что делать дальше?
— Молодец…
Я растягиваю губы в неестественной улыбке, но по сути — скалюсь и кривляюсь. Со стороны выгляжу, наверное, не очень, но как-то плевать…
Наиль прячет телефон в карман, а моя фантазия только разгоняется и начинает легко рисовать тексты новых сообщений.
Там признания? Фото в белье? Без? Почему бы и нет?
В какой-то момент краски сгущаются. Затем ещё и ещё. До острой ноющей боли и горечи на языке.
Впившись пальцами в руль, делаю вдох-выдох и постепенно выравниваю дыхание. Я волнуюсь за свое состояние, потому что во время вождения отвечаю не только за свою жизнь. Но как, чёрт возьми, унять эти скачущие по кривой переживания?
— Поль, пора перестраиваться в крайний правый…
Муж советует по делу, чтобы не пришлось опять тратить время на дополнительный круг, а я сцепляю зубы и почему-то теряюсь. Конечно же, не впервые с момента получения прав, но с Наилем особенно неловко и сложно переживать очередной свой провал.
— Вижу.
Слышу, как набирает в лёгкие максимум воздуха. Рвано выдыхает. Готова поспорить — психует.
— Так перестраивайся…
— Слушай, давай или ты помолчишь, или сам сядешь за руль?
— Паркуйся.
Свекровь затихает и волнами ловит кишащую в салоне агрессию, а затем начинает нежно поглаживать меня по плечу и негромко что-то приговаривать. Кажется, что справлюсь, сумею и смогу…. Стоило бы поблагодарить за поддержку, но я отмахиваюсь и, включив аварийку, торможу.
— Всё в порядке, — подмигиваю Галине Сергеевне в зеркало заднего вида. Я ей обещала. Помню. — Мы успеваем.
Поменяться с Наилем местами было, наверное, лучшим нашим решением.
Я вытираю влажные ладони о ткань платья и смотрю в пол. Можно не волноваться, что мое нестабильное состояние приведёт к автомобильной аварии. В конце концов, точно никто не пострадает и не умрет. Уже плюс.
Муж ведет спокойнее и увереннее, и доезжает до вокзала ровно за двадцать минут до отправления поезда.
Для Галины Сергеевны это критически мало, но в целом, конечно же, достаточно, чтобы пожелать доброго пути и вдоволь пообниматься.
— Привозите Маришку… Вдвоем побудете.
Я треплю дочь по волосам и с трудом прячу панику. Вроде бы зрелая личность, а веду себя как маленькая, боясь остаться без присмотра кого-то взрослого.
— Нам и втроем неплохо, — заверяет Наиль. — Тем более на днях начнется смена в лагере.
Прощание затягивается до тех пор, пока поезд не скрывается из виду. Должно отпустить, но тяжесть в грудной клетке нарастает и будто бы усиливается.
Мы молча возвращаемся в автомобиль и едем
