– Милый, тебе нравится?
– Как проститутка, – цокаю я.
– Что?
– Тебя никто не спрашивал, оборванец. Ты прекрасна, но я бы предпочёл что-то менее открытое. На нашей свадьбе будут высокопоставленные люди, и запланировано посещение церкви. Не греши раньше времени.
Кривлюсь от сладкого голоса Дугласа. Лживый урод.
– Ох, думаешь? Ладно. Сейчас посмотрю ещё в каталоге.
Мы снова остаёмся одни.
– Не смей оскорблять мою невесту, – цедит Дуглас.
– Да пошёл ты. Имею право высказаться, это свободная страна, – едко отвечаю ему.
– Ты слишком часто высказываешься, и тебе бы засунуть свой язык в задницу.
– Он уже там был, и ничего хорошего не вышло. Так что я сам решу, куда мне засовывать свой язык.
– Ты ушёл от меня, – обвинительно повторяет он.
– А ты забыл причины? Ты ни разу не позвонил мне. Просто отвернулся и сбежал. Ты ненавидишь себя, Дуглас, о чём ещё можно говорить? Женись, я не против. Мне плевать. – Отворачиваюсь от него к двери и шумно вздыхаю.
– Ты такой тупой, Тьяго. Ты грёбаный мудак, – шипит Дуглас.
– Ты прав, раз до сих пор терплю тебя, хотя не обязан. И оскорбишь меня ещё раз получишь в морду. Тебе давно уже пора нос разбить, чтобы не задирал его выше задницы. – Внутри меня клокочет такая ярость, что мне кажется, я, действительно, готов его ударить. Вмазать между глаз и отомстить за ту боль, что с каждой минутой сильнее разрывает моё сердце.
– А ну-ка пошли. – Дуглас резко хватает меня за рукав и тянет за собой.
– Никуда я с тобой не пойду. Отпусти меня.
– Пошли, я сказал. – Применяя силу, Дуглас до боли сжимает моё запястье и тащит за собой.
– Ты в курсе, что это выглядит подозрительно, а? Не боишься, что все будут судачить о том, что ты лапаешь парня? Ты же у нас такой скрытный и пугливый. Трус. Грёбаный трус. Отвали от меня. – Ударяю Дугласа по плечу, когда мы оказываемся в мужской уборной.
Тяжело дыша, смотрю на него и поправляю оттянутый рукав кардигана.
– Что тебе нужно от меня? Прошёл месяц, Дуглас, и ты потерял все полномочия так со мной обращаться, понял? – низко шиплю, указывая на него пальцем.
– Ты сам ушёл. Ты сам принял это решение. А теперь приходишь сюда, как ни в чём не бывало, да ещё смеешь нагло смотреть на меня и обвинять во всём этом дерьме?
– Я бы никогда не пришёл сюда, если бы знал, что здесь будешь ты. Я не знал, и не моя вина, что у тебя неадекватное желание испортить жизнь всем, даже себе. Так что даже не думай, что-то высказывать мне сейчас. И да, я ушёл. Тебе известны все причины моего ухода, – тихо шиплю.
– Тьяго…
– Нет! Понял? – взрываюсь и толкаю его в грудь, а затем, вообще, хватаю за пиджак и ударяю о стену. Да, я знаю, что Дугласу порой нравится, когда я такой злой. Он тащится от того, что выводит меня из себя и создаёт между нами чёртовое опасное магнитное поле, но сейчас не та ситуация.
– Я тебе не Тьяго, козёл. Я Сантьяго и оборванец, именно так ты меня назвал, чтобы выслужиться перед этой сукой. Ты мне противен. Меня от тебя тошнит, и не рискуй сейчас своей мордой, иначе я тебе врежу. Клянусь, Дуглас, я тебе, блять, врежу за всё. – В последний раз толкаю его к стене и отпускаю пиджак.
Выпускаю сквозь стиснутые зубы воздух и облокачиваюсь о раковину, шумно дыша.
– С меня хватит, Дуглас. Целый месяц я думал о тебе… о нас с тобой. Я анализировал каждое твоё слово, каждый шаг, каждый взгляд, каждое прикосновение. Я всегда старался понимать тебя. Принять тебя таким, какой ты есть. Но ты законченный мудак, даже не задница, Дуглас, а просто конченый человек, который погибнет внутри. Ты меня за собой потянешь, а я жить должен. Хоть как, но жить. Нет, я не буду слушать тебя. Не буду прощать тебя, потому что это бессмысленно. Ты всегда будешь вот таким, презирающим того, кто ты есть, и кто такой я.
Поворачиваю голову к Дугласу и горько усмехаюсь, видя, что на его лице даже ни один мускул не дёрнулся.
– И это всё из-за моей свадьбы? Это идиотизм, Тьяго. Я дал тебе время, чтобы ты образумился и понял, что это правильно. В моём мире нельзя быть… больным. Я обязан…
– Больным? – выплёвываю я, отталкиваясь от раковины.
– Больным, – твёрдо отвечая, кивает.
– Ты не слышал меня…
– Да я только и делал всё время, что слушал тебя, Тьяго! Ты пойми, что это мир хищников, и такого тебя сожрут без меня! Ты разглагольствуешь о мире, о любви, о честности! Но это всё дерьмо, блять! Грёбаное, сука, дерьмо, которое именно тебя убьёт! Тебе что, не хватило насилия? Не хватило смертей? Не хватило крови? Ты хочешь больше? А этого будет и много. Если хоть кто-то поймёт или узнает о нас, то всё, нам нужно будет бежать с этой планеты. Тьяго, чёрт, да вдумайся ты в то, что я говорю. Вдумайся в последствия. Она никто для меня, и это лишь фикция, Тьяго.
Дуглас делает шаг ко мне, и его ладонь обжигает мою щёку. Сердце сжимается от боли.
Дёргаю головой и отступаю.
– Дело было не в твоей свадьбе, Дуглас. Не в этой женщине, хотя сейчас я готов придушить её фатой. Но опустим то, что мои чувства не угасли к тебе, и от этого у меня всё скручивает внутри. Ты считаешь нас с тобой больными, словно у нас какое-то смертельное заболевание, и мы опасны для общества. Вот в чём причина, и я тебе об этом говорил, а ты не слышал меня. Я говорил, что с таким видением самого себя, ты никогда не позволишь себе чувствовать что-то ко мне или к кому-то другому. Ты угробишь себя, потому что ненавидишь…
– А что, трахаться в задницу, это нормально? – низко рычит он.
– Мы бисексуальны по природе, Дуглас. И у кого-то ген гейства превышен. Так случилось, и для нас это нормально. Другого не будет. Думаешь, если женишься, то произойдёт чудо, и ты излечишься? Нет. Никогда. Ты такой и не принимаешь себя вот таким. Ты отвергаешь то, что тебе близко из-за козла, который уже давно гниёт в могиле. Что ты хочешь доказать ему? Что ты всё же стал лучше его? Нет. Ты такой же ублюдок, как он, потому что именно он заставил тебя ненавидеть себя. Именно его ты поставил на первое место и пытаешься всеми силами убедить себя в том, что, действительно, болен. Но ты ни черта ему больше не докажешь, потому что ему уже всё равно. Он сломал тебя и выполнил свою миссию, которую задумал. Твой отец подавил тебя, и ты следуешь его правилам. Ты не восстал против него, как говорил, а вылизываешь ему задницу, ведь его оценку поставил на первое место, чем своё мнение. Ты мог плюнуть на него и жить так, как тебе хочется, но сделал всё иначе. Ты грубо трахаешь их, вымещая свою злость на невинных людях, потому что тебе нравится не то, что твоему отцу. Вот почему я ушёл и не собираюсь возвращаться. Я всегда был честным и открытым, никогда и никому не позволял унижать себя из-за своего выбора ориентации. Так произошло, и я радуюсь тому, что живу каждый день, пусть для кого-то я и остался больным. Но я есть, и никогда не стыдился себя и того, что мне нравятся задницы, члены и анальный секс. Я не пропагандирую это, но и не скрываю. А ты… ты отвергаешь то, кто ты есть, и долго так не протянешь. На этом всё, Дуглас. Живи так, как тебе приказали, а не так, как хочешь и имеешь право. Ты изначально свободная личность, но сам загнал себя под стандарты ублюдка, который довольно улыбается на том свете. Он тебя изменил. Именно этого он и добивался, – замолкаю и провожу ладонью по волосам.
