решительно возразила она. — С чего бы мне...
Мне показалось, что я коснулся какой-то болевой точки, хотя речь шла всего лишь об официантке. И наверное, захотел исправить свою неловкость, а может, была другая причина:
— Хотя мы никогда не можем быть уверенными, не свел ли нас случай.
— Какой случай? — вскинулась она.
— Ну, например: когда вы пришли, свободных мест не было. Благодаря этому мы сидим за одним столиком.
— Случай? — Она будто бы задумалась.
— Много лет назад мы с одним человеком по ошибке поклонились друг другу на улице, он принял меня за знакомого, и я принял его за знакомого, но оказалось, что мы не знакомы. Я извинился, что это всего лишь случайность. Но он не согласился и пригласил меня в кафе.
— Что ж, кафе превращают случайности в судьбу? Это вы хотели сказать? — В ее голосе прозвучала насмешка.
— Возможно, — сказал я, также чуть насмешливо, хотя не собирался иронизировать. — Все зависит от того, что мы считаем таковым. Отчего же нельзя сказать, что вы пришли потому, что я вас ждал?
— Правда? — Она притворилась удивленной, но в глазах ее читалось недоверие.
— Разве это невозможно? Разве это противоречит здравому смыслу? Тем более что мы знакомы.
— Правда? — Женщина сделала большие глаза. Я думал, она рассмеется. Но моя собеседница погасла, словно задумавшись о чем-то. — Мне кажется, вы меня с кем-то путаете, — сказала она, помолчав. Я вас совершенно не помню.
— Как это? Мы ехали в одном поезде, в одном купе. Вы вошли в... сейчас... что это была за станция?
— Это невозможно. Я приехала на машине.
— На машине? — Я не столько удивился, сколько встревожился. — Но вы сидели напротив, у двери. У вас был большой черный чемодан. Я хотел помочь вам положить его на полку, но кто-то меня опередил.
— Мне очень жаль. Я вообще не пользуюсь поездами. Терпеть их не могу. Просто не могу ездить на поезде. Это убегающее назад безнадежное пространство за окном... К тому же с поездами у меня связаны не самые приятные воспоминания.
Она немного поколебала мою уверенность. Но я ей не поверил. Чувствовал, что она меня узнала и не сомневается в том, что это я. Может, она просто играет в какую-то игру, правил которой я не знаю. Или от чего-то защищается. Но от чего?
— А помните, несколько дней назад я сидел на скамейке в парке и курил. Вы подошли и спросили, нельзя ли присесть, потому что тоже хотели закурить.
Она засмеялась:
— Я не курю! И никогда не курила. Вы в самом деле с кем-то меня путаете.
— Как это? Вы не помните? — Я не сдавался. — Вы сказали, что на всех скамейках сидят некурящие. А уходя, поблагодарили меня.
— Можно попросить вас позвать официантку? — спросила она с легким раздражением. — Я бы съела свое пирожное и более не злоупотребляла вашим гостеприимством.
Она не оставила мне ни малейшей надежды. Я даже подумал — может, обратить все в шутку, сказать: извините, я пошутил. Иногда мне нравится наблюдать за тем, как люди реагируют в навязанных им ситуациях. Однако я не сомневался, что это была она. Я кивнул официантке, которая как раз вышла из подсобки. Та подошла.
— Скажите, какие у вас есть пирожные?
Через минуту она вернулась с подносом, полным пирожных, и я спросил:
— Какое вы хотите?
При виде пирожных в глазах женщины зажегся почти детский восторг.
— А какое вы бы посоветовали?
Я посоветовал то, которое обычно брал сам.
— А вы не будете возражать, если я возьму другое?
И взяла другое. Я заказал такое же. Она, видимо, поняла, в ее глазах что-то сверкнуло. Улыбнулась, но улыбка показалась мне натянутой. С такой же деланой беззаботностью она сказала, поедая, вернее, смакуя пирожное:
— Ах, как я вам благодарна, что вы позволили мне сесть за ваш столик. Сегодня мне так хотелось пирожного.
— Именно этого, — добавил я.
— Откуда вы знаете? Вы не могли знать, ведь вы предложили мне другое.
— Из вредности, — сказал я. — Точно так же, как вы из вредности не хотите вспомнить, что мы ехали в одном купе, что вы подсели ко мне на скамейке в парке, чтобы выкурить сигарету. И где бы мы ни встречались, вы станете отрицать, я знаю. Даже если бы я сказал, что вы мне снились, вы бы возразили, что это невозможно.
— Это как раз возможно, хоть и банально.
— Но каким образом, если, по вашим словам, мы никогда не встречались?
— Возможно, это единственная возможность вас вспомнить. — И она посмотрела на меня таким неподвижным взглядом, словно из него внезапно вытекла вся жизнь. Мгновение мы глядели друг на друга, потом в ее глазах вновь заискрилась улыбка.
— Пожалуй, сделаю исключение и побалую себя еще одним. — Она кивнула официантке. Когда та снова подошла с подносом, велела мне выбрать первому. После чего заказала такое же пирожное. — Видите, какая я обжора? Мне не следует, правда. Я никогда не позволяю себе больше одного... Это все из-за вас. Вы ужасный человек. Если бы я знала...
И с притворной обидой посмотрела мне в глаза, в которых я увидел будто бы тень страха. Но она тут же сказала:
— Я всегда потом жалею, когда иду у себя на поводу. Придется наказать себя за это второе пирожное.
— Наказать? И какое же наказание вы выберете?
— Пока не знаю. Что-нибудь придумаю. Ага, уже знаю! В следующий раз, когда я сюда приду, выпью только кофе или чай, а пирожное есть не стану. Будет мне урок. — Она почти радовалась предстоящему наказанию. — Или нет, даже кофе и чай не буду пить. Закажу стакан воды. Или нет, буду еще более строга. Закажу пирожное, но не съем его. Оставлю на тарелке. Или даже два пирожных, да, два пирожных, словно жду кого-то. А поскольку этот кто-то не придет, оба останутся несъеденными. — И она засмеялась, словно развеселившись от перспективы наказания. — Вы сами только что сказали, что мы всегда кого-то ждем, просто не всегда это осознаем. Так что, возможно, таким образом я хотя бы осознаю. Два пирожных, и оба останутся несъеденными.
А я как раз собирался сказать ей, чтобы она не
