насилия обнаружились. У всех, кроме Анны Перо, в крови следы регипнола. Все похоже и при этом отличается.
Когда подозреваемый уже пойман, а профиль еще не готов, работать сложнее. Так и тянет объяснить имеющиеся факты с нужной точки зрения. Это только мешает. Карлин зажмурился, а потом взял чашку с кофе и сделал несколько жгучих глотков.
В дверь постучали. Он пригласил войти и инстинктивно выпрямился, поправляя пиджак. В кабинете появилась Арабелла Стич. С агентом Марк был знаком, но никогда не работал с ней в паре. Он поднялся с места.
— Здравствуйте.
— У нас три часа, — с ходу заявила Стич, плотно закрывая за собой дверь. — У нас есть факт попытки похищения, и этого достаточно, чтобы увеличить время ареста на неделю. Есть его оговорка, но признания нет. Также мы не смогли установить его алиби на первое и третье убийство. Мисс Рихтер подтвердила, что он вполне мог уйти, а потом вернуться. Опрос сотрудников поминутно показал, что он отлучался на несколько часов. С уликами все сложно. То, что собрали в тайной комнате, анализируют. Вся кровь в основном смешалась, отделить образцы почти невозможно. Показания этого вашего Веста не помогают, а заводят в тупик.
— К чему вы ведете? — Карлин обошел стол и присел на край, скрестив длинные ноги.
Арабелла окинула его оценивающим взглядом.
— Когда мы с Грином расследовали дело Констанции Берне, детектив мне говорил о том, что ему не хватает вас. Его рекомендация дорого стоит, а ваша деятельность хорошо известна Агентству. И в этом деле вы проявили себя — вывели подозреваемого на роковую оговорку.
— Мне лестна ваша похвала, агент Стич, но я до сих пор не понимаю, к чему вы ведете.
Арабелла усмехнулась.
— Предлагаю допросить подозреваемых вместе. Грин не сможет: он официально отстранен, и Берне точно прокопается, если мы закроем глаза на эту бюрократическую ерунду.
— Хорошо. Есть новости?
— Ну, кроме того, что отпечаток Кеппела-младшего найден на ремне Лорел Эмери, никаких.
Марк прикрыл глаза.
— Это чертовщина какая-то.
— Как с лентой, — кивнула Стич. — Как бы там ни было, задача полиции — собрать доказательства и передать дело в суд. Кто бы ни подставлял убийц, убийцами от этого они быть не перестали, не так ли?
Марк слегка прищурился.
— Вы говорите намеками.
Арабелла покачала головой, сверля его пристальным взглядом поверх очков.
— Нужно сделать свою работу и довести начатое до конца.
— Вы считаете, что есть третий.
Марк не спрашивал. Это было утверждение, произнесенное так буднично, что любой другой собеседник пропустил бы его мимо ушей. Но только не Арабелла. Агент взгляда не отвела. Ее лицо оставалось спокойным, но в глубине глаз вспыхнул темный огонек — так хорошо знакомый Карлину огонек.
— Не могу утверждать.
— Агентство поэтому здесь, да? Потому что данное дело выходит за пределы юрисдикции полиции?
— Я здесь, потому что убили женщину-детектива, ведущего расследование. А замены ему у Старсгарда нет. Мы с Грином работали в Спутнике-7, поэтому на дело назначили именно меня. Еще вопросы? Или пойдем поработаем, пока есть время?
Карлин фыркнул, но оторвался от стола и подошел к Арабелле.
— Что от меня требуется?
— Нам надо еще раз поговорить с Мейсоном. Он провел в изоляторе почти три дня. Может, разговорится.
— Вряд ли. Берне — лучший криминальный адвокат. В его присутствии себя держат в руках даже те, кто арестован на месте преступления с поличным.
— Почти как Мейсон.
— С оговорками. Пойдемте, агент, вы правы.
— Я права, а профиля все нет, — рассмеялась Стич. — Только можете не рассказывать, какая это мука — работать с профилем, когда у вас есть подозреваемые.
— Проблема в том, что эти подозреваемые вписываются.
— Ну, разумеется, вписываются, — кивнула она. — Вы же в любом случае будете вписывать их изо всех сил.
— Вы ставите под сомнение мою компетенцию? — прохладным тоном спросил Марк, которому одновременно и нравилась, и не нравилась манера Стич бросаться фактами буквально в лицо.
Арабелла мило улыбнулась. Хотя слово «мило» ей совсем не подходило. Агент бросила на профайлера заинтересованный взгляд и, развернувшись на каблуках, открыла дверь.
— Никогда, доктор. Просто сочувствую.
Некоторое время спустя
Берне, конечно, уже был на месте. Адвокат выглядел безупречно, как всегда, но от клиента держался в стороне. Между ними как будто кошка пробежала. Мейсон, помятый, небритый, посеревший, на вошедших в допросную не смотрел. В отличие от адвоката, который поднялся с места и пожал руку сначала агенту, потом профайлеру.
Все сели.
— Агент Стич, — заговорил Берне после обмена традиционными приветствиями, — позвольте уточнить, на каком основании к такому незначительному делу, как попытка похищения, привлекли аж целое Агентство?
Марк не смотрел на коллегу, он сканировал взглядом подозреваемого, который, кажется, использовал паузу, чтобы собраться с духом. Далеко не такой важный и уверенный, как почти три дня назад, Мейсон старательно избегал зрительного контакта. Его пальцы лежали на столешнице, то сжимаясь, то разжимаясь, похожие на белых червей. От него за версту разило нервозностью.
— Ох, мистер адвокат. Вам ли не знать, что Агентство не обязано отчитываться о таких вещах? Мы можем подключиться к любому делу, даже если оно касается снятия кошечки с дерева или убийства тридцатипятилетней давности.
Марк посмотрел на Берне. Тот слегка побледнел, отклонился и улыбнулся. Ремарка Стич достигла цели. Дело Констанции Берне оказалось громким — несмотря на тридцать пять лет, минувших с момента смерти матери адвоката.
— Мисс Рихтер отпустили домой, — заговорила Стич, глядя на Мейсона, который ощутимо вздрогнул, услышав имя бывшей коллеги. — Концертов Авироны в ближайшее время не будет. Проверяем утечку. Вы раскрыли инкогнито, которое столь тщательно оберегалось. Что вы чувствуете по этому поводу?
— Да мне… — Мейсон прочистил горло. — Инкогнито? Чувствую?
— Да, —
