кричал, — вспоминает один из его каскадеров, — он говорил: „Я делаю то же самое во время настоящей драки“». Но для китайской публики это не имело значения. Он защищал свою честь на экране и, следовательно, в их сердцах. Он представлял что-то новое — то, какими хотели быть китайцы, а не то, какими они были; он появлялся на экране сильным, дерзким и совершенно бесстрашным.
«Боже мой, на показе все были так взволнованы, что отрывали кресла от пола и кидали их», — вспоминает Нэнси Кван.
Фильм доминировал в кассах Гонконга. За тринадцать дней он побил рекорд «Большого босса» в 3,5 миллиона гонконгских долларов, а за первый месяц собрал огромные 4,3 миллиона. После этого он прошелся по всей Азии. На Филиппинах его крутили без остановки более полугода, и в конечном итоге правительство настояло на ограничении импорта иностранных фильмов для защиты местной киноиндустрии. В первый день показа в Сингапуре возбужденные фанаты заполнили улицы за пределами кинотеатров, вызвав такие большие пробки, что официальные лица отложили премьеру на неделю, пока не будут приняты меры, чтобы оградить толпу. Когда фильм наконец вышел в прокат, спекулянты продавали долларовые билеты по пятнадцать.
Два года спустя, 20 июля 1974 года, «Кулак ярости» был показан даже в Японии и был принят очень хорошо, несмотря на содержание. Этому были очень удивлены японские коллеги-актеры Брюса Рики Хасимото и Дзюн Кацумура. «Сама история фильма выставляла японцев дураками. Поэтому я думал, что его не покажут в Японии. Но „Путь дракона“ и „Выход дракона“ были там большими хитами, поэтому они решили показать и „Кулак ярости“, — говорит Кацумура. — Множество молодых японцев сходят с ума от Брюса Ли. Если бы я знал, что он станет такой суперзвездой, то был бы более дружелюбен с ним и пообщался бы с ним подольше. Я сожалею, что не сделал этого».
Брюс и Бетти Тинг Пэй на площадке студии «Коллизей» в Гонконге. Съемки «Пути дракона», июнь 1972 года (Фото Дэвида Тедмэна)
Глава девятнадцатая
«Конкорд»
Если вы хотите знать, что на душе у бедного человека, посмотрите, что он будет покупать, когда разбогатеет. В то время Брюс ни в коем случае не был богатым. Он был работающим по контракту актером и получил 15 тысяч за съемки в «Большом боссе» и «Кулаке ярости». Большая часть этих денег была потрачена на погашение старых долгов. А вот Рэймонд Чоу и «Голден Харвест» пожинали плоды своей ставки на Брюса. Один только «Большой босс» заработал более 16 миллионов долларов по современному курсу. Когда репортер спросил Ран Ран Шоу о его решении не заключать контракт с Ли, тот мрачно пожал плечами. «Он был просто актером. Как я мог знать?» Брюс не был богат, но получил кредит доверия. «Мне действительно нравится мое нынешнее положение, — радовался Брюс в разговоре с друзьями. — Я могу пойти в любой банк прямо сейчас и получить ссуду на любую сумму — хоть на шесть миллионов долларов — достаточно лишь моей подписи».
Первым, что он захотел купить благодаря своей неограниченной кредитной линии, был контроль. 1 декабря 1971 года Брюс и Рэймонд подписали контракт о создании новой совместной компании «Конкорд продакшнз». Брюс дал имя в честь римской богини гармонии Конкордии, а не, как некоторые предположили, от названия сверхзвукового истребителя «Конкорд», который появился в 1969 году. Символом для компании стал красно-золотой знак «Инь и Ян», который Брюс использовал для своей студии Джит Кун-До в Лос-Анджелесе. Рэймонд Чоу и Брюс были двумя половинами даосского целого: Брюс отвечал за творческую сторону, Чоу — за деловые операции. Прибыль они делили пополам.
Соглашение не было первым в своем роде в Гонконге. Рэймонд Чоу проводил такую же «спутниковую» сделку с Джимми Ван Ю и Ло Вэем, чтобы побудить их покинуть «Шоу Бразерс». Но те договоры держались в тайне, чтобы избежать сопротивления Ран Ран Шоу. Сделка Брюса стала первой, о которой заявили во всеуслышание. Когда другие звезды узнали об этом, они тоже захотели заключать подобные договоренности, что стало началом конца для контрактной системы Шоу. Как и с фильмами о кунг-фу, Брюс просто популяризовал тенденцию, которая существовала и до его возвращения в Гонконг.
С новой компанией появилась и контора. Впервые в своей жизни Брюс стал офисным работником. Резиденция Брюса в студии «Голден Харвест» на Хаммер-Хилл-роуд была бывшей кладовой для декораций и костюмов, ее площадь составляла приблизительно 12 квадратных метров. Внутри он установил стол, стулья и олимпийскую штангу, чтобы иметь возможность постоянно заниматься. Как напоминание о своем прошлом, он оставил на полке сломанные очки, которые подклеивал скотчем в Америке, потому что у него не было денег на ремонт. Он также повесил на стену плакат, на котором были нарисованы два стервятника, а ниже надпись: «К черту терпение! Я пойду и убью что-нибудь». На другую стену он наклеил обои, достойные особняка «Плейбой» — рисунки сотен обнаженных женщин разных этнических групп.
От Стива Маккуина Брюс узнал, что быть знаменитостью — это не только собирать тысячи в кинотеатрах, но и выглядеть звездой в жизни. «В этом деле важен образ, — говорил ему Маккуин. — Чтобы быть успешным, нужно выглядеть успешным». Будучи модником с подросткового возраста, Брюс отправился на шопинг. «Ему нравилась одежда и нравилось покупать ее», — говорит Линда. В Голливуде он дополнял свой восточный образ тем, что носил кафтаны, дашики[102] и жакеты Неру[103]. В Гонконге он подчеркивал свою западную натуру, надевая солнцезащитные очки в стиле Элвиса, яркие рубашки с цветами, кожаные куртки с большими лацканами и брюки-клеш, которые частично помогали скрыть туфли на десятисантиметровой платформе, которые он носил, чтобы казаться выше. Для особых случаев он купил длинную норковую шубу. Это были семидесятые.
Заботящиеся о своем общественном положении и престиже гонконгцы, которые часто живут в крошечных квартирках, хвастаются своим богатством, покупая роскошные автомобили. Продажа «Порше» разбила Брюсу сердце. После «Кулака ярости» он приобрел красный кабриолет «Мерседес 305 SL». Поскольку у Брюса не было собственных денег, Чоу выдал ему аванс в счет будущих доходов «Конкорд». «Рэймонд был копилкой Брюса», — говорит Эндрю Морган. Ради следующей большой покупки Брюс глубоко нырнул в долги.
Когда Брюс, Линда и дети впервые переехали в Гонконг, «Голден Харвест» поселила их в квартире на Мэн-Вэн-роуд в Коулуне — в пятнадцати минутах езды от дома детства Брюса. Для гонконгской семьи в 1971 году эта квартира была довольно
