это – ее лицо.
Тишина. Казалось, что-то холодное, наподобие прозрачной ткани бранегеля, облепило лицо Аллауки, а затем затянулось на ее теле.
– Очень поэтично, – прошептала Ракель.
Каждая лишняя секунда, которую я мог купить для Рис, была на счету. Я вложил в голос и выражение лица всю силу командной психотехники БВ.
– Почему бы тебе не рассказать мне о Чазме Корриенте Девятнадцать?
Она издала смешок.
– В самом деле? Сейчас?
– Сожги все мосты, Ракель. Давай. Хочешь знать, каково это – быть оверрайдером? Как это работает? Я тебе расскажу. Мы делаем то, что делаем, в Большой Черноте, потому что другого способа нет. Пути назад нет. Есть только ситуация, в которой ты просыпаешься, и есть способ, которым можно ее разрешить. Так что сделай одолжение и расскажи все, чтобы уж точно не оставлять меня в живых. Потому что с того места, где я сижу, кажется, будто у тебя нет…
– Ну, хорошо! – Отрывистый крик разнесся в гнетущем полумраке с низким потолком. Внезапно Аллаука вскочила на ноги. И, подрагивая, уставилась на меня сверху вниз. – Это все марстех. Просто средство для кожи. Доволен? Из-за этого ты готов умереть, Вейл? Из-за протухшего кожтеха?
– Я вообще не хочу умирать. Но я пришел сюда за Мэдисон Мадекве, а для того, чтобы ее найти, мне нужно выяснить, что случилось с Павлом Торресом.
– Ну нет у меня твоей надзорной потрахушки, Вейл! – Ее голос также резко затих. Она с отвращением махнула рукой. – И я уже устала говорить, что понятия не имею, куда подевался Торрес.
– Но он пришел к тебе с планом шантажа, и это был «Каньон Корриенте».
– Да. – Она раздраженно дернула рукой, стягивая со второй ладони тяжелую защитную перчатку. Аллаука вела себя так, словно разговор мог отвлечь ее от мыслей о том, что делать дальше. – Девятнадцатая итерация. «Каньон Корриенте» – это марстеховский бренд для восстановления кожи на Земле, он существует уже лет двадцать. Хрень высшего качества. Закодирован и протестирован здесь, продается по самым высоким брендовым ценам там. Им торгует калистеховский торговый дом под названием «Акрополис Солар», но, по сути, это просто земная дочка-дистрибьютор «Седж». «Решения для кожи, выработанные на Марсе». За исключением разве что Девятнадцатой итерации.
– За каким исключением?
– Девятнадцатую итерацию создали не на Марсе, гений. Это вообще не марстех в каком-либо реальном смысле.
Наконец ей удалось стянуть левую перчатку и бросить на пол из темного сплава. Она согнула высвободившиеся пальцы и уставилась на все еще затянутую в перчатку правую ладонь.
– И у Торреса были доказательства? – спросил я.
– Он сказал, что были. – Она снова махнула рукой, на этот раз устало. – Он и несколько его засранцев-приятелей вломились в архив хранилища «Седж Системс», здесь, в Гингрич-Филд, и выкрали несколько образцов. Похоже, кто-то в «Седж» продолбал сроки подготовки новой итерации или, возможно, бюджет на нее. В любом случае у них не было ни времени, ни денег, чтобы пройти полный цикл разработки здесь, на Марсе, перед отправкой готовой продукции на земной рынок. Так что контора решила срезать угол. Они использовали код, разработанный на Земле для ранней итерации, прислали его сюда и смоделировали кое-какие запасы в изолированных камерах. Затем наклеили на это логотип «Седж» и отправили обратно, выдав за тестовые образцы для земного продукта.
Я очень медленно кивнул, обдумывая услышанное.
– Умно. Здесь никакой разработки, там никаких затрат на подгонку продукта под земные условия. Да еще и марстеховская наценка по полному прайсу. Любопытно, почему никто не подумал об этом раньше.
– Может быть, они и раньше этим занимались, Вейл. Разве не в этом весь смысл? – Она начала стягивать вторую перчатку. – Размещение бренда, иллюзорная добавленная стоимость. Разве не на этом строилось все это место с самого приземления «Лутры»? Тут же все строится на лжи о том, что на Марсе есть что-то лучшее, что-то запредельное. Вот только что? Место, образ жизни, чувство, имя? Марс! Марстех! Способ утолить жажду, которую отрицает современная жизнь!
Я снова оторвался от информирования Рис. Натянул на лицо свирепую ухмылку.
– Ну и кто теперь поэт? Ты упустила свое призвание, Ракель. Тебе следовало бы писать рекламные тексты для какой-нибудь известной корпорации.
– А ты думаешь, я не такая? Как ты думаешь, что значит быть мэром этого места? Как ты думаешь, в чем заключается настоящая работа Малхолланда? Мы продаем ложь, Вейл. Мы успокаиваем толпу тем, что они хотят услышать. Все для того, чтобы вернуть их в строй и заставить делать то, что им велят. Партия Процветания? Мы точно такой же бренд, как и любой другой. Мы – клей, который скрепляет Долину.
– А я-то думал, что вы просто кучка полуграмотных мошенников, которые любой ценой доят Высокие Рубежи.
Аллаука улыбнулась. Это придавало ей странно затравленный вид.
– Смейся, сколько хочешь, Вейл. Все это место построено на мифах, и именно этим угрожал Торрес. Плати, или он разрушит миф о марсианском кожтехе.
Я кивнул. В этом был смысл. На кожтех приходился каждый седьмой марин, заработанный на Марсе. Более того, была вероятность, что ударные волны от такого заявления окажутся достаточно велики, чтобы разрушить все мифическое здание марстеха, да и сам Марс.
– А он подготовился, да? – спросил я. – Поговорил с людьми, которые в теме.
Аллаука внезапно криво ухмыльнулась.
– Что, ты имеешь в виду позерствующих сакранитских мудаков в обсерватории?
– Отследила меня дотуда, да?
Она скинула вторую перчатку рядом с первой. Уставилась на нее, не обращая внимания на меня, будто никого рядом не было, а разговаривает она сама с собой.
– Он думал, «Седж» заплатит, чтобы сохранить все в тайне. Заплатит, чтобы сохранить свою репутацию в неприкосновенности. Он… он, кретин, думал, что Малхолланд ему заплатит.
Малхолланд, подумал я, скорее всего, подарил бы любому, кто хотя бы услышал о таком дерьме, пулю в затылок и неглубокую могилку где-нибудь над Губой.
– Ты действительно не убивала его, Ракель? – Почему-то этот вопрос имел для нее значение. И если я собирался выбраться из этого дерьма, мне требовался каждый миллиметр преимущества, который я только мог получить.
Она покачала головой.
– Я послала его куда подальше и сказала, чтобы он больше никогда не совался ко мне с подобным дерьмом. И вот почему, по моему мнению, его убил кто-то другой. Но не я.
Послышались шаги – вернулся Густаво. Ретивый повернулся на звук. Аллаука подняла взгляд и почти нехотя встретилась с моим. Глаза у нее были пустые.
– Тогда пора, – тихо произнес я.
Она поспешно встала, меняясь в лице перед тем, как повернуться к новоприбывшему. Снова закуталась в
