Книга Лиарха - Марина Эльденберт

Лайтнер К’ярд

За последние сутки я столько раз был на волосок от смерти, что уже сбился со счета. Не день, а аттракцион «Останься в живых»! Казалось мне мало переломаться на скалах или развернуть гигантскую волну, я подставился под удар Карринг, которая решила буквально выжать из меня всю воду. И выжала бы, если бы не моя Вирна!

Я соскребаю себя с земли, мокрый, как едх, и до едха счастливый. Игнорирую всех и вся, сгребаю в охапку девушку, ради которой можно и умереть, но совершенно точно ради которой хочется жить, прижимаю ее к груди.

— Синеглазка, — шепчу хрипло. С горлом у меня все в порядке, по крайней мере, по сравнению с тем, как я чувствовал себя пару минут назад, сейчас все замечательно. Просто у меня нет слов, чтобы передать все, что я чувствую к ней. Безумную нежность или любовь за гранью. Все это у меня получается вложить в короткое: — Вирна.

Даже не сразу улавливаю, что она не обнимает меня в ответ, но, конечно же, я замечаю, когда она отстраняется, высвобождаясь из объятий.

— Это действительно мое имя? — спрашивает она.

— Что? — у меня вырывается смешок. — Каким оно может быть еще?

Мэйс хмурится, всматривается в мое лицо, будто изучая заново. Наверное, я выгляжу так же, пытаюсь запомнить, впитать в себя каждую ее черту, каждый взгляд, каждый вдох.

— Я не знаю. Я ничего не помню.

— В смысле, не помнишь? Что именно не помнишь?

— Ничего не помню, — качает она головой. — Я не помню тебя.

Мне кажется, она шутит, но Вирна не спешит смеяться, воскликнув: «Попался!» Мэйс продолжает меня рассматривать, как рассматривают незнакомцев при первой встрече.

— Ничего не понимаю, — я холодею. — Как меня зовут?

— Лайтнер, — выдыхает она, и, прежде чем я успеваю обрадоваться, указывает на Хара: — Так он тебя назвал. И она тоже.

Вирна старается не смотреть на валяющуюся на развороченной земле Дженну Карринг. Которая уже совершенно точно не поднимется. Родрес достал ее, потому что Карринг снова приняла человеческую форму — после того, как Вирна вышвырнула ее из водного вихря. Мне еще повезло, что Дженна провалялась без сознания, пока Вирна меня вытаскивала.

— Этого не может быть, — говорю скорее для себя, чем для нее. Подаюсь вперед: — Ты не помнишь меня? Не помнишь, что мы чувствуем друг к другу? Ничего ко мне не чувствуешь?

— Чувствую, — повторяет она и смотрит на мои ладони на своих плечах: сначала на одну, потом на другую. — Я рада, что ты жив.

Вот вроде она рада, а мне хочется взвыть от бессилия и ярости. Потому что точно так же она могла сказать про Родреса, которого едва знала, или про генерала Р’амриша, которого вообще видела впервые в жизни. Она меня спасла, но, наверное, как спасла бы любого на моем месте.

— Что он с тобой сделал? — цежу я, очевидно вид у меня при этом зверский, потому что Вирна отшатывается. И я мысленно даю себе пинка. Спокойнее, спокойнее, не нужно ее пугать.

— Он? — теперь она рассматривает остальных. Хара, генерала, целых и невредимых миротворцев, Родди и его отца. То, что мы прорвались в резиденцию — их заслуга. Б’игги общими усилиями выключили защиту и перехватили изображения с камер. По крайне мере, с внешних — так мы нашли Вирну, заодно Дженну. — Мне сказали, что со мной произошел несчастный случай.

— Несчастный случай — это рождение Диггхарда К’ярда.

— Кто такой этот… К’ярд? 

Будущий труп!

— Лайтнер, можно тебя на минуту? — зовет меня ньестр Б’игг, а я смотрю только Мэйс в глаза.

Мне кажется, я умру, если сейчас отойду от нее, но нужно во всем разобраться.

— Я сейчас вернусь. Обещаю.

Вирна кивает, но я для нее такой же чужак, как и все остальные.

— Хар, присмотри за ней, пожалуйста.

Хорошо, что Лэйс и мелкие остались на побережье под присмотром Вартаса. Старшая сестра порывалась тоже участвовать в спасательной операции, как, впрочем, и патлатый, но я напомнил им, что Лэйс после такой перегрузки едва держится на ногах, а у Вартаса вообще нет силы, которая точно понадобится в противостоянии с Диггхардом. Девочкам по-прежнему нужна была защита, и они согласились отправиться в квартиру к Вартасу, хотя взяли с меня слово, что я вытащу Вирну, где бы она ни была.

Вот только Б’игги долго провозились с защитой, которую активировал Диггхард, и поэтому я не знал, что он сделал с Вирной. Не знал до этого момента.

— Не хочу тебя расстраивать, — говорит Родрес, когда мы отходим на несколько валлов, — но ей промыли мозги. На такое способна только одна машина, которая считывает воспоминания.

Едхова машина, изобретенная много лет назад для того, чтобы выбивать правду из преступников. Это если красиво, а если некрасиво — то существовала она для пыток и казней. И такая машина все время была в доме, в котором я жил большую часть своей жизни? Но главное — в нее запихнули мою Мэйс!

— Это вы ее изобрели? — сухо интересуюсь у ньестра Б’игга.

— Нет, — он смело выдерживает мой взгляд, — моя корпорация производит большую часть электроники в Ландорхорне, но не всю. Я сталкивался с последствиями, которые настигали тех, на ком использовали шлем. Если она не помнит даже своем имя, то они вывернули ее сознание наизнанку. Девочке повезло, что она лишилась памяти, а не разума.

— Это можно исправить?

— Точно не с помощью этой машины. Впрочем, о ее здоровье сможет сказать разве что доктор.

Б’игг уходит, а у меня по-прежнему в голову звучат его слова.

Они вывернули ее сознание наизнанку.

Не они — он.

— Родди, найди мне Диггхарда К’ярда. Где он?

— Здесь, — голос отца звучит из хрипящих динамиков, которые есть в каждом районе Ландорхорна. — Приказываю всем сложить оружие, или вы будете расстреляны на месте за измену Раверхарну. Вы окружены.

Нас действительно обступают со всех сторон. В свете мигающих, частично разрушенных фонарей армия отца кажется надвигающимися на нас тенями. Военные, которые пришли с нами с побережья, те, кто помогал мне и Лэйс остановить волну, в растерянности. Генерал сдвигает брови, когда навстречу нам шагает Диггхард собственной персоной.

— Сложить оружие, — командует отец Хара.

Разумеется, ему не нужны жертвы, а вот моему отцу, точнее, въерху, чья кровь бежит во мне, на все это наплевать. Ему наплевать на людей, на лиархов, на въерхов. Он бросил на берегу не только ныряльщиков и семью Вирны, детей, он бросил там даже своих. Поэтому когда все, включая моего друга, выполняют приказ генерала, я шагаю вперед.