Ростовского, прочих святителей. Все они наказывали крепко оборонять свою отчизну и не уступать врагу, сами же обещали день и ночь молить Бога, его Пресвятую Мать и всех святых, чтобы помогли русичам одержать победу.
В Москве, в осаде, оставались дядя государя князь Михаил Андреевич Верейский и наместник, князь Иван Юрьевич Патрикеев с матушкой великого князя инокиней Марфой, митрополитом и прочими святителями. Провожавший своих защитников народ толпился на Торговой площади, стоял у ворот вдоль дорог, жёны кричали что-то вслед мужьям, некоторые плакали. Стучали копыта коней, тявкали собаки, звенели голоса. Жила надежда.
В Коломне их ждали уже тверские полки во главе с князем Михаилом Андреевичем Дорогобужским, присланные на подмогу великим князем Тверским Михаилом Борисовичем. Государь был доволен таким послушанием. Впрочем, на сей раз уже никто не посмел не подчиниться его приказу. Не было лишь полков мятежных братьев. Иоанн знал, что в начале июля они десять дней простояли под Псковом, грабя окрестности, и ушли оттуда по просьбе псковичей, не желавших принять их и тем вызвать недовольство великого князя. Ушли добром, получив от горожан взятку в двести рублей, да с посада содрав ещё пятнадцать. Разведчики доносили, что братья вернулись в новгородские земли и теперь стоят там, обирая местное население. Ну ничего, со временем всё с них взыщется!
В отличие от ордынцев, русские войска не страдали от недостатка продовольствия. Государь ни на минуту не забывал о снабжении дружинников, на них теперь работала вся страна, со всех обширных её концов свозили к Оке обозы с продуктами. Да и местные крестьяне, ещё не бежавшие на север, готовы были отдать последнее, на коленях стояли перед своими защитниками, только бы те не смалодушничали, не отступили, не бросили их дома и храмы на растерзание зверю пострашнее Змея Горыныча невиданного. Время же наступало самое обильное для трудолюбивого крестьянина, июль с его разнотравьем — самая лучшая пора и для коней, и для всей домашней живности. На огородах спели овощи, хватало и запасов хлеба.
Правда, бездействие порой тяготило и расхолаживало бойцов, но это вынужденное безделье было не совсем обычным: противник находился совсем рядом, иногда на расстоянии полёта стрелы. Оттого дозоры ни на минуту не смыкали глаз, день и ночь всматриваясь в противоположный берег, следя за малейшими передвижениями и приготовлениями татар, вслушиваясь по ночам в каждый шорох и всплеск воды. Любой из воинов знал, чем чревато бывает внезапное нападение врага. Князья нередко лично проверяли дозоры, и даже великий князь Иван Молодой с охраной мог явиться в любое время и в любое место для контроля.
Исправно выполняла свой долг государева шатёрная служба. Была задействована почти вся подмосковная Барашевская слобода, где жили шатёрники. В несколько часов в чистом поле оборудовались обширные городки, укрывавшие людей от дождя и зноя, — такие городки стояли теперь в десятке мест вдоль реки, вились дымки над кострами, тянулась обычная полевая жизнь, которой в последние годы хлебнул вдоволь каждый дружинник, участвовавший в походах к Пскову против немцев, на Новгород, Казань, Пермь. Чтобы народ не скучал, воеводы регулярно проводили учения, воины соревновались в точности и дальности стрельбы, дрались в кулачных боях и на саблях, перетягивали канаты, ловкостью своей хвастали борцы и прочие умельцы. Свободных от дежурств воинов отпускали на охоту, кто-то удил рыбу. Случались и конфликты и даже драки, но висящий над всеми дамоклов меч настоящей опасности не позволял преступать невидимую черту, отделявшую развлечение от серьёзной драки, каждый берёг силу и ловкость для настоящего дела.
Да и татары не давали долго скучать: их быстрые и подвижные отряды то и дело появлялись на противоположном берегу в самых разных местах, порой совершенно неожиданно. Немедленно сообщали об их появлении или передвижении воеводам, а затем и государю. В сентябре стало ясно, что Ахмат движется вверх по Оке в сторону реки Угры, которая, впадая в Оку, как бы перехватывала у неё эстафету бережения русских земель, прикрывая собой юго-западную её сторону. На Угре имелись неплохие броды, и Ахмат наверняка планировал переправиться через них. Оттого Иоанн, не мешкая, отдал приказ войскам двигаться к Калуге, стоящей неподалёку от впадения Угры в Оку, и там тоже перекрыть все броды, не давая врагу воспользоваться ими. По всему было видно, что Ахмат, так и не дождавшись помощи Казимира, решил не отступать в свои улусы, а дать бой. Стало быть, дальше тянуть ему было не резон, наступила осень с её сыростью, приближались настоящие холода, каждый новый день прибавлял ордынцам проблем с питанием, со снабжением войск, да и с одеждой, которая у татар была легковатой.
Надежды Иоанна на то, что Ахмат, побродив вдоль Оки, отступит, рухнули. Его снова начали терзать страхи и сомнения. Воинство татарское было в самом деле огромным. Когда они поили свои табуны, казалось, что течение реки замедляло свой ход. А что если татары всё-таки возьмут верх? Что тогда? Разве может он, Иоанн, доверяться слепой случайности? Стенам московской крепости уже более ста лет, во многих местах они обветшали и могут не выдержать мощных ударов тарана. Хорошо ещё, что у татар пока нет пушек. Конечно, осаду крепость могла выдержать достаточно длительную, запасов продовольствия в ней хватило бы на несколько месяцев, а воды родниковой — на бесконечно долгое время. Но это всё пригодится лишь в том случае, если выдержат стены. А если нет?
Иоанн вновь и вновь перебирал варианты возможных дальнейших событий. Может быть, ещё не поздно пойти с Ахматом на мировую, не рисковать? Послать ему богатые дары, пообещать дань умеренную да помириться? В конце концов он до сих пор собирает со всех удельных князей, с братьев взносы в фонд расходов на татар, а уж около десяти лет не платит дани из этих средств. Таким образом, тут скопилась изрядная сумма! Откупиться от басурман и дальше наращивать силы, беречь своё воинство, продолжать собирать Русь воедино, лепить из народа государство! А уж потом, в будущем, стряхнуть этих ордынцев, как пыль с башмаков. Тем более, что они сами злобно изничтожают друг друга, надо лишь выждать!
А теперь... Теперь он рискует не только своей собственной жизнью и судьбой, но и всей землёй своей, всем народом, верой его, своими великими целями, накопленными сокровищами, храмами. Да за один только новый собор Успения с его драгоценными иконами и росписями не жалко никакого золота, лишь бы не отдать его татарам на разорение и уничтожение! А в Москве вот уже месяц ждут его послы от братьев,
