Но что делать, если его занесло куда-то за край?!
— Утро, Бер! — послышался радостный крик за тонкой стеной палатки. Серая круглоглазая мордашка заглянула в дыру, гордо именуемую окном. Мальчик помахал Роберту. Местные тролли не признавали длинных имен. Не охотились за богатством. Обходись малым, как, впрочем, все потомки рабов, бежавших когда-то из Старых Земель. Им не нужно было приветствие "Доброе утро" — оно такое, уже потому что настало.
Роберт отложил бритву и помахал в ответ, привычно испытав неловкость. Пришло очередное недоброе утро, в котором виноват исключительно он. Будь вместо троллей люди — давно вздернули бы его на первом попавшемся дереве.
А как замечательно все начиналось…
* * *
Клан да Ко'йот не допускал существования паразитов: дожил до совершеннолетия — приноси семье пользу. Есть способность — хорошо, нет — не страшно, работали бы голова и руки. Так всегда говорила Старая Ма, которая была вовсе не матерью — двоюродной бабкой, женщиной-измененной. Ма не брила уши и нос, лихо пользовалась арбалетом, а на своем инвалидном кресле в рывке догоняла на спор дилижансы. При такой бабушке дети в семье — сплошь мальчишки — росли готовыми ко всему: от драки и до урагана.
Когда пришла очередь Роберта доказать, что он — не паразит, в семье уже был управляющий поместьем, счетовод, целитель, и еще трое полезных братьев. Младшенкому-седьмому бабка вручила особый подарок. Древняя карта выглядела так, словно ее рисовали в темноте, с похмелья, и слово "сокровище" не делало ее привлекательней. Все знают: за золотом нужно ехать на север. С какой радости карта посылала его далеко на юг, Роберт не уточнял: не тот человек Ма, чтобы с ней спорить.
Тем более, что она расщедрилась, сказав: "Можешь взять коня и старый ковер из холла."
Ему хватило ума не уточнять про ковер. Вместо опасных для жизни расспросов Ма была задушевная беседа с теми, кто возвратился с севера. Кукурузный виски отлично располагал таких парней к беседе. Роберт узнал, зачем нужна тряпка с ворсом, ведро и лоток. Он-то думал: старателю хватит кирки и лопаты.
— Не забудь подарки. Бухло и бусы не подойдут, — советовали ему знатоки. — Тролли — они ведь практичные. Вези безобидное и полезное, как если бы хотел вручить презент собственной бабушке.
После этого Роберт быстро ушел из салуна: новые знакомые обиделись, когда он рассмеялся. Откуда им было знать, что Старая Ма любит арбалетные болты марки "Кузнец, сын Уэсса", а не кастрюли и платья?
* * *
— Еду принесла, Бер!
Ласковый мелодичный голос не обрадовал Роберта. Тому было много причин, прежде всего, разумеется, — голод. Не только собственный — в долине из-за него голодали все. Бедствовали, но продолжали делиться с чужаком.
Роберт напоминал себе: тролли хотя бы могут есть насекомых. Попытка приобщить его к местной кухне закончилась полным провалом. Прожевав горсть личинок, он хотел сказать что-то вежливое, "скользкие, но сытные", например. Вместо этого блевал полчаса под сочувствующие возгласы местных женщин.
Был и другой голод. Мужское естество напоминало о себе, хотя Роберт очень старался рассуждать здраво. Взять хоть Некрасивую Ви, которая принесла завтрак: некрасивой ее считали свои — из-за выраженной переносицы и намека на уши. С точки зрения человека это как раз хорошо. Прикрыть лысую голову шляпкой — получилась бы добрая хозяйственная жена. Все равно застрял здесь навечно.
Получилась бы, но — увы: кроме ушей и носа есть другие отличия. Проверять нужды не было: дома кое-кто из друзей пробовал замутить с девчонками-троллями. Даже безобидный поцелуй завершался ожогом. Семейные ценности ему еще дороги.
— Спасибо!
Роберт забрал крошечную вяленую рыбешку и сухой прошлогодний фрукт.
После землетрясения ручьи опустели, в цветах не завязались плоды, дичь исчезла, как будто и не жила тут. Жуков и личинок пока было достаточно, спасибо Отцу-Небу, как говорил старый шаман.
А у Роберта было золото. Много сияющих, несъедобных сокровищ.
* * *
Дорога к сокровищам оказалась долгой, но не слишком трудной, почти безопасной. Вероятно, потому что никакой дороги не было вовсе — если ехать без карты. Отыскать эту крошечную долину не смогли бы самые упорные старатели, и дело вовсе не в геологических признаках, о которых Роберт читал на привалах. Тут явно поработала магия, отводящая глаз.
А вот он нашел — и долину, и троллий поселок. Местные очень расстроились, что Роберт явился под конец сезона дождей: ни прекрасных цветов, ни поющих птиц — пропустил всю красоту, придется ждать ее возвращения. Они решительно не понимали, чем так интересны разлившиеся горные ручьи, почему гость избегает вечеров с веселыми танцами.
— Ерундой занят, — на ломаном, но вполне понятном языке сказал дед Шо — местный шаман, подозрительно напомнивший Роберту Старую Ма. Та же пугающая бодрость под маской дряхлости. Тот же язвительный нрав. Только вместо арбалета — клюка в перьях и пестрых нитях: то ли магически посох, то ли инструмент воспитания. Гостю повезло — его старик посохом не колотил. Зато стоял над душой, критикуя современную молодежь.
Молодежь в лице Роберта тем временем ковыряла породу, которая оказалась фантастически близко к поверхности. Старая Ма пожертвовала ковром напрасно: не было нужды гнуть спину, намывая чешуйки. К чертям песок и чешуйки, когда попадаются самородки — один лучше другого.
Он не жадничал: набрал полмешка — куда больше? Лошадь все равно не потянет. Она и не потянула — сбежала, он даже не успел подойти. Едва беглянка скрылась в зарослях, мир вокруг как с цепи сорвался. Горы пришли в движение, прикинулись титаническим зверем, который спал-спал и наконец задумал встряхнуться.
Обвалом долину отрезало от внешнего мира.
Роберт не был идиотом и мог сложить два и два. А вот дед Шо блестяще прикинулся старым дурнем: он не сказал ничего наверняка, только советовал бросить и забыть ненужное.
Скрипя зубами, Роберт вывалил честно добытое золото на берегу ручья. Добрался до нагромождения скал, которое скрыло тайный проход, постучал ногой по камню:
— Эй, там! Я все вернул. Открывайте!
Горы отмалчивались.
Разумеется, он пытался сбежать. Карабкался на скалы, срываясь там, где, вроде бы, просчитал абсолютно все. Пару раз чуть не погиб.
Визиты к месту обвала стали его личной традицией. Каждый день Роберт шел и напоминал горам, что возвратил их собственность.
Ругался, на чем свет стоит, но перестал, когда местые подростки попросили научить так же.
Пробовал растолковать камням ситуацию вежливо.
Ничего не менялось.
До этого самого дня.
* * *
Роберт уже приготовился к ежедневному визиту на место обвала, но уйти не получилось. Стайка ребятишек ворвалась в палатку, да так стремительно, что она едва не упала. Самый нетерпеливый схватил его за руку, потянул за собой:
