Фильм перематывается от конца к началу, и ты запихиваешь всчетчик дополнительные четвертаки и терпеливо ждешь, и образы мелькают, как вбессмысленных новостях, пока не появляется она, и снова, и снова, и снова вэтой темной исповедальне ты каждый день скармливаешь четвертаки привинченной кфанерной стене коробке, и звяканье монет как увертюра, сигнал ожидания, откоторого вовсю напрягаются тело и разум, и ты смотришь, не глядя, весьдесятиминутный ролик, пока не запомнил наизусть все его нюансы — и ее тоже: этибесконечные двадцать секунд из тени в свет и снова в тень. Обвисшая туша еепартнера, наклонившаяся вперед с бутылкой в руке, и его серая шкура заслоняютсеребро алебастровой кожи, которая расширяется, открывая пару созревающихгрудей и верх тела женщины, голова повернута в сторону, глядя не в камеру, а накакое-то зрелище, которое для тебя так и остается за кадром, и первое дыхание,почти вздох, которое поднимает ее соски и плечи, левая рука ее уходит вперед, иее невидимая кисть находит что-то на подушке, губы раскрываются, и вид у нееодновременно податливый и озадаченный, и на втором дыхании ее нога отходит всторону, и эта поза, возвышенная поза — и темнота.
Ты смотришь, и смотришь, и смотришь ее фильм, и в одиннесчастный день ее больше нет. К двери кабинки N7 прицеплена новая коробка, авнутри, когда ты садишься, не веря и надеясь, и молясь, и кидаешь сияющий четвертакв щель, проектор закручивает новый фильм, другой, что-то с названием"Закоренелые шлюхи". Ты смотришь его внимательно, но ее, конечно, тамнет. Ты спрашиваешь кассира — хмурого карлика-филиппинца, у которого в глоткесмех сразу спадается в кашель.
— Нету, — говорит он.
Ты даже предлагаешь ему деньги, но он ничего о ленте незнает, только "нету, нету". Рука его машет в сторону двери, будтосама пленка поднялась из влажной тьмы и тишком ушла в переулок.
Через много лет, перебирая полки с пыльными коробками влавочке с названием "Топ-флит видео" — гадючнике невдалеке отТаймс-сквер, ты нашел и купил этот восьмимиллиметровый фильм, хотя у тебя небыло проектора. Только коснуться пластика ленты — это уже возвращало видение, ас ним и то чувство, не похожее на все другие, то, что ты взял из этого мира вее мир. Теперь ты узнал, что фильм назывался "Руки римлян", и наобложке прочел имена главных героев, но ее имени там не было. Но тогда уже ненадо было знать ее имени. Она была знаменитой.
Года шли с возрастающей интенсивностью. Это быливосьмидесятые годы когда тебе было тридцать — и мерил ты время деньгами. Ты жилправом, бредил правом, тянул партнерскую лямку, пока не осталось сомнений, чтоты вошел в число немногих владельцев. Посещения Страны замочных скважин сталиреже, недели складывались в месяцы, месяцы в годы, и ты положил конец тому, чтосчитал мальчишеским вывертом, последним шепотом полового созревания. Это ужебыло как приходить на могилу матери — желание, которое постепенно становится обязанностьюи наконец теряет все остатки сентиментальности. Однажды ты встретился сженщиной, которая слегка напоминала ее, но в кровати, когда она металась подтобой, она не преображалась. Поцелуи ее были сухими, дыхание тяжелым. Когда тыв нее проник, был вскрик, а не молчание. Вскоре пришлось называть ее по имени:Джейн или Джин… Джанин. Утром, проснувшись рядом с ней, тебе хотелось плакать.Вместо этого ты купил ей завтрак и больше никогда не звонил.
Через полгода ты встретил Мелинду, красу и гордостьинвестиционных банков, Мелинду — деловой костюм, Мелинду — очки в проволочнойоправе, которая вечно поигрывала бокалом "шардоннэ" и провоцировалатебя расплетать эту пепельную косичку у нее на шее. Ее голос наполнял твоемолчание, а иногда даже касался этого молчания изнутри, того места в твоемсознании, сердце и печени, где только люди из фильмов ходили, говорили изанимались любовью в безмолвных тенях.
Мелинда, на фотографию которой тебе надо посмотреть, чтобывспомнить ее лицо.
Мелинда — твоя первая жена.
Ничего не изменилось в кабинке N7: четыре фанерные стены ипотолок, пластиковая, привинченная к стене скамейка напротив щели для монет —чулан монашеской простоты, залитый холодным светом телевизионного экрана.Телевизор и ее первая видеолента, "Вчетвером", ждали в кабинке,ждали, пока вернется Делакорт. Это было летом восемьдесят третьего, и послеобеда с тремя мартини, которыми спрыснули соглашение в очередном судебномпроцессе, Делакорт заметил, что идет вдоль Четырнадцатой улицы, глядя, какочередной ее древний дом падает жертвой чугунной бабы. Три этажа красногокирпича и грязных окон, пристанище стриптиз-баров и массажных салонов,переломились пополам и разлетелись в пыль. За ними последней костяшкой доминосвалится книжный магазин для взрослых, и квартал станет чист и готов длясекретарских приемных и акционерных контор.
Случайно это было или неизбежно, но он нашел переулок,ведущий из августовского солнца в Страну замочных скважин. Слишком легковозвращались старые привычки. Скомканные доллары из карманов штановпревратились в четвертаки, и он пошел к кабинке N7 с беспокойной уверенностью:она ждет его там, ее там давно нет, и разочарование проникало в него, пока шелбессюжетный фильм, где сталкивались случайно безымянные тела в безымяннойкомнате. Исполнитель главной мужской роли, Рон Джереми с усами, разыгрывалглупую сексуальную комедию с рядом безжизненных тел, пока доллар, второй,третий, четвертый не вытаскивали финальную сцену — этот жиголо и последняя изего завоеваний, шлюховатая Амбер Линн катаются по простыням на кровати в студиизвукозаписи. Сквозь луч прожектора входит французская горничная в черном тюле икружевах и изображает удивление, безмолвно шевеля губами. Из-за решетчатойдвери она подглядывает, как из-за ширмы, за извивающимися любовниками, и от ихсудорог ее пальцы непроизвольно касаются ее груди, живота и уходят вниз, междуног. И нет сомнения, что это — она. Волосы черные, стриженая грива, как у Фондыв "Клюте", и она уже не худая, а стройная, она движется изящно, безусилий, и она такими опытными движениями расстегивает пуговицы своей одежды,обнажая расцветающее тело, все еще такое молодое, такое бледное, хрупкое и всеже так наполненное желанием: ее рот и ее тугая тьма поглощают ее пальцы с такойсамозабвенной радостью.
На этот раз она от него не ускользнула. Делакорт настоял натом, чтобы купить ленту, донимая клерка до тех пор, пока он, поговорив потелефону, не согласился взять сто долларов наличными. Когда Делакорт вернулсяна пропеченную солнцем улицу, держа под мышкой кассету, он заморгал набеспощадный свет и с неожиданной уверенностью понял, куда уйдут его видения,свернувшись в черных кассетах, выпущенные из разрушающихся лавок, порнотеатровв глухих переулках и уходящие в гостиные, спальни, кабинеты в пригородах, гдетысячами, миллионами стоят видеоплейеры, как будет записана ее тайная жизнь и всвое время станет явной.
Ее зовут Чарли Принс. Это новое имя, взятое для главной ролив ленте "Вивид видео" под названием "Шлюха из ВВС". А можетбыть, это всегда было ее имя, но только сейчас, в новообретенной славе, имелосмысл его открыть. Для первого ее титра в фильме — семиминутного роликашведской эротики, в которой она несравненно брала в рот у смуглого строителя, унее было имя просто Шерп. Этот ролик крутился в кабинке N12 Страны замочныхскважин пять недель подряд зимой восьмидесятого: заложники в Иране, выборыРейгана, взлет первого шаттла. Потом была серия роликов для "Плежерпринсипл продакшн", в которой она была в титрах третьей или четвертой подименем Шери Редд. Волосы у нее были длинные и вьющиеся, пряди пурпурного огня,которые метались из стороны в сторону, когда мужчины по одиночке и по двоепроникали ей в рот и во влагалище, чтобы потом рассыпать жемчужный бисер ей погорлу и по груди.
