С мая 1918 года — член контрольной коллегии ВЧК. С сентября — председатель Тульской губ. ЧК, 27 марта 1919 года утвержден членом Коллегии ВЧК. В мае — августе 1919 года — председатель Петроградского ЧК. В августе — октябре 1919 года — начальник особого отдела Западного фронта. В октябре — декабре того же года заведовал концентрационными лагерями и одновременно отделом принудительных работ НКВД РСФСР.
В декабре 1919 года вновь назначен начальником Особого отдела Западного фронта, одновременно с января 1921 года — полномочным представителем ВЧК по Западному краю. В ноябре 1921 года был отозван в Москву и назначен зам. председателя Московской ЧК, одновременно начальником Московской окружной транспортной ЧК. С декабря того же года по совместительству — начальник особого отдела Московского военного округа. В марте 1922 года был освобожден от работы в транспортной ЧК и назначен начальником Московского губ. отдела ГПУ с оставлением руководителем Особого отдела МВО. С июля 1922 года — член Коллегии ГПУ при НКВД РСФСР. После ликвидации в декабре 1923 года Московского губ. отдела ОГПУ в апреле 1924 года назначен полномочным представителем ОГПУ по Западному краю — председателем ГПУ при СНК Белорусской ССР и по совместительству начальником особого отдела Западного фронта. В декабре 1925 года освобожден от должности с объявлением выговора за допущенный инцидент на советско-польской границе, когда пограничники обстреляли партизан диверсионных отрядов Разведывательного управления Штаба РККА, проводивших т. н. «активную разведку» и уходивших от преследования польских жандармов. В феврале 1926 года переведен в Хабаровск полномочным представителем ОГПУ по Дальневосточному краю; с августа 1929 года одновременно возглавлял особый отдел вновь образованной Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В январе 1930 года был назначен полномочным представителем ОГПУ по Ленинграду и Ленинградскому военному округу, по совместительству начальником Особого отдела ЛВО и Ленинградского окружного транспортного отдела ОГПУ (оба последних поста занимал до апреля 1932 года). В июле 1931 года приказом ОГПУ смещен с должности, но в августе того же года, видимо после обращения в вышестоящие инстанции первого секретаря Ленинградского обкома партии, личного друга Медведя, С. М. Кирова, приказ был отменен.
С 22 ноября 1931 года — член Коллегии ОГПУ СССР. В июле 1934 года после упразднения ОГПУ — начальник Управления НКВД Ленинградской области.
3 декабря 1934 года в связи с убийством С. М. Кирова был смещен с должности и арестован. 23 января 1935 года вместе с другими руководителями Ленинградского УНКВД приговорен за «преступно-халатное отношение к своим обязанностям по охране госбезопасности» к 3 годам исправительно-трудовых работ. Работал в системе Дальстроя НКВД начальником Южного горнопромышленного управления.
Награжден 2 орденами Красного Знамени, 2 знаками «Почетный работник ВЧК — ГПУ».
В мае 1937 года отозван в Москву. 7 сентября 1937 года был арестован. Приговорен в высшей мере наказания в особом порядке. Расстрелян. Реабилитирован посмертно в 1957 году.
Трагической была судьба и сына Медведя Миши. Его арестовали. После мытарств в Московской тюрьме Миша получил свой пятилетний «срок» и был отправлен в Верхнетуровскую исправительную колонию НКВД.
«Я отбыл два года пять месяцев из пяти лет, которые мне дали, и сам не знаю до сих пор за что», — писал Миша сестре. Миша Медведь погиб во время катастрофы на лесоповале. Обстоятельства катастрофы неизвестны.
Репрессии по отношению чекистов продолжались и после окончания Великой Отечественной войны. Правда, их масштаб был уже не тот. Расстреляли Лаврентия Берия и его соратников. Что о них сказать? Руки их по локоть в крови. Они совершили тяжкие преступления, злоупотребляли властью. Но шпионами и изменниками не были. В годы военного лихолетья они активно участвовали в противоборстве с противником[57].
Получили же они «по заслугам» за старое, когда выбивали показания у арестованных. Один из таких «заплечных дел» — расстрелянный Залман Пассов.
У нас много проходило кампаний. Была кампания, когда некоторые руководители НКВД соревновались, кто больше разоблачит врагов. Кампанию сажать через годы сменила кампания реабилитации.
В массу реабилитированных попали и такие, кого не следовало прощать.
Справедливость восторжествовала в отношении сотрудников Артузова, активно участвовавших в операции «Трест».
Например, была установлена невиновность Сосновского (Добржинского).
СПРАВКА
По архивно-следственному делу № 612526
На Сосновского (Добржинского) Игнатия Игнатьевича
Сосновский (Добржинский) И. И., 1897 года рождения, уроженец гор. Риги, поляк, гражданин СССР, со средним образованием, бывш. член ВКП(б) с 1921 года, исключен в связи с настоящим делом, до ареста — зам. нач. УНКВД по Саратовской области, был арестован ГУГБ НКВД СССР в конце 1936 года.
Сосновский обвинялся в том, что он:
«1. Будучи руководящим участником "Польской организации войсковой" (ПОВ), в 1920 году в качестве эмиссара Пилсудского и резидента 2-го отдела польского главного штаба, проник в аппарат ВЧК — ОГПУ — НКВД и на протяжении всего времени, вплоть до ареста, занимался активной диверсионно-вредительской работой в пользу фашистской Польши.
2. Являлся активным участником антисоветского заговора в НКВД, руководимого Ягодой»
(из обвинительного заключения, т. 1 л. д. 218).
Во 2-м томе дела Сосновского имеется протокол допроса его от декабря 1936 года (протоколы отпечатаны на машинке и никем не подписаны). Из содержания их видно, что допрашивал Сосновского особоуполномоченный НКВД Фельдман, что Сосновский обстоятельно рассказал о том, как он прибыл в Россию (по заданию польской разведки со шпионскими целями), как был арестован ЧК и как затем преданно служил Советской власти, работая в органах ОГПУ — НКВД.
В отношении Роллера и Недзвяловской в этих протоколах имеются следующие показания Сосновского;
«Ответ: Он (то есть Роллер) никакого отношения не имел. Я его не знал, но встречал в тюрьме, когда поехал на Зап. фронт с Дзержинским, он хотел бежать в Польшу из России, а мы тогда собирали сведения, что ПВУ имело колоссальное значение для самого падения Пилсудского».
Далее:
«Еще когда Кияковский сидел, мы с Артузовым поехали в Смоленск ликвидировать Борейко, его арестовали и привезли в Москву. В Смоленске я уже был сотрудником, но даже ни Медведь, ни Апетер не знали этого. Тут состоялась встреча и привлечение к чекистской работе Марчевского и Роллера, это было в Смоленске. Как это было? Мы ставили себе задачу — работу среди военнопленных, среди арестованных, с тем чтобы вербовать себе сторонников. Поставлена задача была политически — ПОВ против ПОВ, и выбирали для этой работы самых подходящих. Говорили о том, что капитан Витковский осужден в Польше на 18 лет за коммунистическую агитацию, и он при помощи поляков и при помощи Дриммера — офицера 2-го отдела — бежал из Двинска. Привели этого Витковского из тюрьмы, ободранный, босой, замазанный, как черт, и с Витковским вопрос решился довольно быстро, потому что он действительно осужден. Его тут же освободили. Второй экземпляр был Роллер. Он австрийский унтер-офицер, сидел в плену в Сибири и смывался из плена домой. Он сидел в одной камере с Витковским (он же Марчевский). Витковский сказал, что Роллер человек подходящий. Через несколько дней был выпущен Роллер. Мы приехали, обогащенные еще Витковским и Роллером.
