Но опоздали все. Фатальные последствия слабости защиты кораблей от артиллерийских орудий возросшей со времен Нельсона мощи, которые показал Синоп, подтвердил Севастополь.
Свою ошибку союзники исправили через год. Военный прогресс неотвратим и скор на расправу.
«17 октября 1854 года англо-французский деревянный флот, желая разгромить форт Константин под Севастополем, подошел к нему и был жестоко избит русскими разрывными гранатами, но ровно через год три французских батареи обшитых бронею подошли вплотную к каменным укреплениям Кинбурна и без малейшего вреда для себя обратили их в кучу мусора».
Интересной особенностью этой бомбардировки стало использование орудий на поворотных платформах, притом, что по традиции корабельные пушки устанавливались в диаметральной плоскости и могли вести огонь на два борта раздельно.
В мировой военной истории первая (именно первая!) комбинированная бомбардировка Севастополя показала, что флот больше не доминирует, как чистая сила перед берегом. Теперь только операция с суши могла заставить приморскую крепость сдаться. Как пишет современный английский военный историк Д. Блекмур: «первые залпы на море означали начало осады».
После 5(17) октября действия флота превратились в действия вспомогательные, обеспечивающие прикрытие или поддержку войск, десантных сил, действовавших на сухопутном фронте. И хотя «Крымская война дала примеры сильных бомбардировок приморских крепостей, выполнявшихся флотом (Севастополь, Свеаборг), однако эти операции не могут быть квалифицированы как решительные».
То есть, все как у военно-морских классиков. Коломба, к примеру: «…бомбардировки с кораблей при участии войск, действовавших с берега, …имели обыкновенно второстепенное значение. Подобный пример представляет собой бомбардировка севастопольских фортов нашими кораблями во время хода самой осады».
По мнению исследователей артиллерии периода Крымской войны «…боевые действия береговой артиллерии показали, что орудия должны быть сосредоточены главным образом на тех батареях, которые держат под обстрелом внешний рейд, так как береговая артиллерия уже достигла такой мощи, что оказалась способной уничтожать вражеские корабли до их прорыва на внутренний рейд».
Успех русских морских артиллеристов при отражении нападения на Севастополь 5(17) октября был обусловлен несколькими факторами. Попробуем перечислить хотя бы основные.
1. Скорострельность береговых орудий превысила скорострельность корабельной артиллерии более чем в 2,5 раза, что наглядно показало, что боевая подготовка русских артиллеристов была значительно выше, чем подготовка комендоров соединенного флота.
2. Сражение показало, что англо-французское командование не смогло координировать действия своих наземных сил и флота. Это было видно из того, что между началом обстрела Севастополя с суши и первыми залпами кораблей прошло более шести часов. Проявляя робость и нерешительность, союзники, несмотря на подавляющее количественное превосходство в артиллерии, не решились вступить в бой на дистанциях, обеспечивающих высокий процент попаданий в береговые цели. В противоположность береговой артиллерии корабли соединенного флота, как правило, не применяли пристрелку, а сразу открывали огонь из всех орудий всего борта, из-за чего заволакивались дымом, и корректировать стрельбу было почти невозможно.
3. Наконец, вместо того, чтобы сосредоточить удары по наиболее важным объектам — береговым орудиям, — огонь отдельных деков (палуб) линейных кораблей распылялся по разным целям. Стрельба соединенного флота по берегу оказалась неудовлетворительной; несмотря на большое количество действующих стволов и огромный расход боеприпасов, результат ее был ничтожен.
Не имевшие изначально точного и четкого плана и вышедшие в поход с девизом «Севастополь за неделю», в реальность которого стали верить почти все после победы над русскими в сражении на Альме, 5(17) октября они, кажется, растерялись. В их распоряжении были расчеты на десант, высадку, атаку и победу. То есть все, что нужно для входа, вступления, начала военных действий. Не было главного: стратегии «выхода» из войны. Поражение в сухопутно-морском сражении стало для них ударом, остудившим самые горячие головы. После этого дня любимый каламбур британских офицеров и солдат «Севастополь за неделю» стал звучать нелепо и вскоре исчез из военного лексикона.
Сражение 5(17) октября стало классикой военной науки. Выдающийся русский теоретик фортификации генерал-лейтенант Болдырев говорил об этом в своем докладе в Николаевской инженерной академии: «Безуспешное состязание англо-французского флота с приморскими батареями и фортами Севастопольского рейда в достославный для нас день 5-го октября 1854 года, служит новым подтверждением того, в какой степени береговая оборона, уступая и числом и калибром орудиям атакующего флота, при одном только искусном действии артиллерии, может иметь перевес над последним».
В масштабах всей кампании Севастополь, в течение месяца героическими усилиями гарнизона преобразившись морской крепости в систему сухопутно-морских укрепленных позиций, выполнил свою роль. Хотя союзники и находились на территории Российской империи, они крепко увязли под его стенами. Приняв на себя весь удар неприятеля, Севастополь парализовал их активные действия на других направлениях на долгое время. Нечто подобное удалось повторить лишь туркам под Плевной во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг.
МОРАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
После победы 5(17) октября 1854 г. союзники оказались в тяжелом положении.
Как изменилось настроение после взятия Балаклавы и после поражения 5(17) октября, сквозит между строк писем капитана конной артиллерии Ричардса. В конце сентября тон мажорный: «Следующее письмо отправлю уже из Севастополя, взятие которого не за горами. После его падения лорд Раглан намерен, если погода позволит, атаковать и другие города и русскую армию, а затем вернуться в Севастополь на зимние квартиры…». После бомбардировки ни о каком взятии крепости ему говорить уже не хотелось: «Мне попадалась “Таймс” от третьего числа сего месяца, в которой весьма жизнерадостно описано падение Севастополя, каковое, вообще-то, еще не произошло, и, между нами говоря, вряд ли состоится в ближайшем будущем. Мы допустили несколько ошибок; во-первых, следовало штурмовать город сразу же после того, как мы к нему приблизились, пока русские не оправились от последствий Альминского сражения и не имели ни малейшего представления о том, откуда мы собираемся атаковать. Вместо этого мы заняли позицию напротив предполагаемого места атаки и ничего не предпринимали в течение 10 дней, позволив им без единого выстрела возвести батареи, начать земляные работы и т.д., а теперь палим беспрестанно вот уже пять дней, тщетно пытаясь разрушить то, что они возвели за это время; наши боеприпасы истощаются, а армия ропщет. Уж не знаю, кто больший осел — Раглан или Бургойн».
Так что не один Нахимов хотел обозвать неприятельских генералов именами этих благородных животных, но и ряд их соплеменников.
Меншиков же, наоборот, постоянно увеличивал свой оборонительный потенциал, одновременно наращивая наступательную группировку. Чаши весов успеха в кампании вновь застыли в неопределенности. Каждая из сторон имела равный шанс стать победителем или униженно принять скорбную участь побежденного.
