В Москве мы серьезно поговорили. Я не была уверена, что даже при таком варианте, что он произвольную программу откатает стопроцентно, то выиграет второй оценкой, оценкой за артистизм. Хотя программа главного соперника Ягудина — Плющенко — «Цыганочка» меня не приводила в восторг. Другое дело, что сама по себе музыка известная, зрители под нее невольно оживляются, и на судей, следовательно, она точно так же влияет. Женя Плющенко, безусловно, очень способный человек и, тренируясь у Мишина, свои способности умножает на мастерство своего тренера. Но, на мой взгляд, катание Ягудина интереснее.
Сразу после приезда, не давая себе ни дня отдыха, я понеслась к музыкальному редактору и двое суток просидела с ним, выбирая иную музыку для произвольной программы. Я нашла то, что хотела, и сразу взялась за новую программу. Надо и ему, и мне отдать должное, буквально за два-три дня совершенно другая произвольная композиция вчерне оказалась готова. Мы пошли на большой риск, потому что программа может не попасть, что называется, «в конек», ведь с ней он ни разу не выступал за весь долгий сезон. А с другой стороны, эмоционально он себя чувствовал прекрасно, с прежней программой уже распрощался, уже полностью откатал ее. Произошел не то чтобы редкий случай, когда за месяц до чемпионата мира меняют произвольную программу. Это — небывалый случай! И мое решение оказалось той самой вовремя отлитой пулей, которая попала в цель.
Я мучительно подбирала музыку для новой произвольной и нашла ее у музыкального редактора Славы. Он предложил мне «Тоску», но она никак у него «не склеивалась». Не получилось музыки на пять минут. Потом с Геной Папиным, замечательным моим товарищем, мы сидели двое суток, он «склеивал» музыку, в конце концов получилась изумительная композиция. Началась кропотливая работа. Незаметно пришли четверные прыжки, появилась стабильность, но тут Леша заболел гриппом, температура никак не снижалась после болезни и мучила нас пять недель. Нормальной она стала спустя две недели после чемпионата мира. На старт Леша вышел с температурой тридцать семь с половиной градусов. Игнорировать это, проводя по две тренировки вдень, представлялось довольно опасной затеей. Леонид Моисеевич не рисковал давать ему большую функциональную нагрузку, мы понимали, этим можем загнать Алеше сердце. Он работал: повторял программу, делал прыжки и новые каскады. Я знала, основная задача — вставить в программу второй четверной прыжок, при успешном исполнении он снимал все вопросы по первой оценке за технику И второй четверной вошел в программу. И Леша прыгал их оба, один из первых в мире фигурист с двумя четверными прыжками в произвольной программе: один в каскаде и один чистый. До Леши только у американца Тимоти тоже было два четверных прыжка в программе.
Он говорил, что чувствует себя нормально, не обращал внимания на температуру, только зрачки расширялись и щеки розовели. Никто, конечно, не ждал, что он победит Плющенко, тот в сезоне выигрывал все, что можно, и напоминал машину, которая работает в автоматическом режиме и никогда не дает сбоев. Но борьба есть борьба, и она вносит изменения в психику каждого. Она задает вопросы, но она и дает ответы. Мне с первой же тренировки показалось, что Женя не в лучшей форме. Леше, напротив, удавалось все, что он хотел. Соревнования у фигуристов, повторю, зачастую выигрываются уже на тренировках.
Леша впервые показал программу на людях в «квалификационном» старте. Ему скандировали, его поддерживали, каждый понимает, как сложно за месяц все поменять. Короткую программу Леша откатал на «шестерку». Но поскольку он мой ученик, любви ему от родной федерации уже не достается, заодно и объяснений судьям: кого федерация считает номером один в своей команде и просит учитывать ее мнение. Мне сообщили, что разговоры такие велись. Но только один судья, без стыда и совести, поставил его на второе место. Если закулисные игры коснутся одиночного катания, то пиши пропало, пока что интриги — удел танцевальных пар.
В решающий день с утра Ягудин находился с Леонидом Моисеевичем, у меня еще должны были выступать танцоры, три пары: израильская, итальянская и японская, все в разных группах, и мне полагалось присутствовать на их тренировках. Я все время проводила на катке, а Леонид Моисеевич не только Лешу разминал, он вообще не оставлял его ни на минуту. Утром на коротком прокате мне стало страшно, потому что ему удавалось абсолютно все. Он хотел еще и еще прыгать, но мы его с трудом сдержали и отправили домой. Строго говоря, мне полагалось запретить тренировку, поскольку пик пришелся на нее. Вечером он немножечко качался. Но самое главное — сделал свои два четверных. Потом его разок крутануло, в конце он упал с лутца. Но остальные после его утренней разминки просто не могли кататься. Падали, как подкошенные. Плющенко гонялся за четверным, так его и не поймал, прыгнул и упал. И места распределились следующим образом: Стойко — второй, он выстоял, не пытаясь прыгать четверной, третьим стал Вайс, четвертым оказался Плющенко.
А Леша Ягудин — трехкратный чемпион мира!
Таких людей в мире по пальцам одной руки можно пересчитать, одиночников, которые подряд бы выигрывали три высших звания. При теперешнем уровне развития одиночного катания Лешка скорее всего установил абсолютный рекорд. Мне кажется, что перекрыть Лешино достижение в обозримом будущем невозможно. Уже все прыгают четверные прыжки, у всех они есть даже в короткой программе. Причем не в каскаде, а с шагов, это трудней. У всех в короткой элементы такой сложности, что даже с незначительной ошибкой ты с первого места сразу улетаешь на четвертое-пятое и там отдыхаешь.
Что я еще могу вспомнить о чемпионате мира 2000 года? Барбара Фузар-Поли и Маурицио Маргальо, моя итальянская танцевальная пара, первый раз поднялись на вторую ступеньку пьедестала. Они прежде никогда не попадали в призеры, и для меня, и для них это большой успех. Не говоря уже об итальянской федерации. В оригинальном танце они выиграли у ставших чемпионами Марины Анисиной и Гвендаля Пейзера. Те в течение года три раза меняли оригинальный танец, он им никак не удавался, но и тот, что они выбрали, оставлял желать лучшего. А у итальянцев оригинальный танец с первого же соревнования сезона, со «Скейт Америки», стал своего рода эталоном.
Пять лет назад итальянская федерация обратилась ко мне с просьбой, чтобы я помогла этому дуэту. В то время они могли рассчитывать на звание самой тихоходной пары в мире. Никак у них не получалось разбежаться, скорость отсутствовала полностью. Зато сейчас итальянцы показали самый высокий темп на чемпионате. Первое, что я сделала, — посоветовала им взять тренера по физической подготовке. Они нашли своего земляка, работавшего с легкоатлетами. Изо дня в день они с ним набирали приличные нагрузки в силовой и скоростной подготовке. И отсюда появилась скорость, впрочем, после таких занятий она бы пришла к любому. Другое дело, что итальянцы превзошли все мои ожидания. А это уже благодаря тому, что они редкостные работяги.
Заговорила о танцах и вспомнила, что Марина Анисина — это мой родной ребенок, а точнее, внучка. Я же тренировала ее маму Иру Черняеву. Знаю чемпионку в танцах практически с момента ее рождения. На моих глазах она выросла, на моих глазах мама ее водила на каток. Ира много сделала, чтобы дочка состоялась как большая спортсменка. Когда Марину выгнала Линичук и отобрала у нее партнера Илюшу Авербуха, то они с мамой пребывали в большой тоске. Я ее позвала к себе в театр, чтобы как-то девчонка забылась и успокоилась. Но мать сказала твердо: «Нет, Татьяна Анатольевна, Марина останется в спорте, партнера мы найдем». Они и нашли Пейзера, не близко, правда, во Франции.
