Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
– Гитлер пойдет на переговоры?
– Гитлер на переговоры не пойдет. На переговоры пойдут иные люди. Но это преждевременный разговор. Сначала мне нужно иметь гарантии, что вы свяжетесь там с людьми, которые обладают достаточным весом. Нужны люди, которые смогут помочь вам вступить в переговоры с представителями западных держав. Кто может помочь вам в этом?
Пастор пожал плечами:
– Фигура президента Швейцарской Республики вас устроит?
– Нет. Это официальные каналы. Это несерьезно. Я имею в виду деятелей церкви, которые имеют вес в мире.
– Все деятели церкви имеют вес в этом мире, – сказал пастор, но, увидев, как снова дрогнуло лицо Штирлица, быстро добавил: – У меня там много друзей. Было бы наивностью с моей стороны обещать что-либо, но я думаю, мне удастся обсудить этот вопрос с серьезными людьми. Брюнинг, например… Его уважают… Однако меня будут спрашивать, кого я представляю.
– Немцев, – коротко ответил Штирлиц. – Если вас спросят, кто конкретно намерен вести переговоры, вы спросите: «А кто конкретно поведет их со стороны Запада?» Но это через связь, которую я вам дам…
– Через что? – не понял пастор.
Штирлиц улыбнулся и пояснил:
– Все детали мы еще оговорим. Пока нам важна принципиальная договоренность.
– А где гарантия, что сестра и ее дети не попадут на виселицу?
– Я освободил вас из тюрьмы?
– Да.
– Как вы думаете, это было легко?
– Думаю, что нет.
– Как вы думаете, имея на руках запись вашего разговора с провокатором, мог бы я послать вас в печь?
– Бесспорно.
– Вот я вам и ответил. Ваша сестра будет в безопасности. До тех пор, естественно, пока вы будете делать то, что вам предписывает долг человека, скорбящего о немцах.
– Вы угрожаете мне?
– Я предупреждаю вас. Если вы поведете себя иначе, я ничего не смогу сделать для того, чтобы спасти вас и вашу сестру.
– Когда все это должно произойти?
– Скоро. И последнее: кто бы ни спросил вас о нашем разговоре…
– Я стану молчать.
– Даже если вас будут спрашивать об этом под пыткой?
– Я буду молчать.
– Хочу вам верить…
– Кто из нас двоих сейчас больше рискует?
– Как вам кажется?
– Мне кажется, что больше рискуете вы.
– Правильно.
– Вы искренни в желании найти мир для немцев?
– Да.
– Вы недавно пришли к этой мысли: дать мир людям?
– Да как вам сказать, – ответил Штирлиц, – трудно ответить до конца честно, пастор. И чем честнее я отвечу, тем большим лжецом, право слово, могу вам показаться.
– В чем будет состоять моя миссия более конкретно? Я ведь не умею воровать документы и стрелять из-за угла…
– Во-первых, – усмехнулся Штирлиц, – этому недолго научиться. А во-вторых, я не требую от вас умения стрелять из-за угла. Вы скажете своим друзьям, что Гиммлер через такого-то или такого-то своего представителя – имя я вам назову позже – провоцирует Запад. Вы объясните, что этот или тот человек Гиммлера не может хотеть мира, вы докажете своим друзьям, что этот человек – провокатор, лишенный веса и уважения даже в СС. Вы скажете, что вести переговоры с таким человеком – не только глупо, но и смешно. Вы еще раз повторите им, что это безумие – идти на переговоры с СС, с Гиммлером, что переговоры надо вести с иными людьми, и назовете им серьезные имена сильных и умных людей. Но это – после.
Перед тем как уйти, он спросил:
– Кроме вашей прислуги, в доме никого нет?
– Прислуги тоже нет дома, она уехала к родным в деревню.
– Можно осмотреть дом?
– Пожалуйста…
Штирлиц поднялся на второй этаж и посмотрел из-за занавески на улицу: центральная аллея маленького городка просматривалась отсюда вся. На аллее никого не было.
Через полчаса Штирлиц приехал в бар «Мехико»: там он назначил встречу своему агенту, работавшему по вопросам сохранения тайны «оружия возмездия». Штирлиц хотел порадовать шефа гестапо – пусть завтра послушает разговор. Это будет хороший разговор умного нацистского разведчика с умным нацистским ученым: после ареста гестаповцами специалиста по атомной физике Рунге Штирлиц не забывал время от времени подстраховывать себя – и не как-нибудь, а обстоятельно и всесторонне.
8.3.1945 (09 часов 32 минуты)
– Доброе утро, фрау Кин. Как наши дела? Что маленький?
– Спасибо, мой господин. Теперь он начал покрикивать, и я успокоилась. Я боялась, что из-за моей контузии у него что-то с голосом. Врачи осмотрели его: вроде бы все в порядке.
– Ну и слава богу! Бедные дети… Такие страдания для малюток, только-только вступающих в мир! В этот грозный мир… А у меня для вас новости.
– Хорошие?
– В наше время все новости дурные, но для вас они скорее хорошие.
– Спасибо, – откликнулась Кэт. – Я никогда не забуду вашей доброты.
– Скажите, пожалуйста, как ваша головная боль?
– Уже лучше. Во всяком случае, головокружение проходит, и нет этих изнуряющих приступов обморочной дурноты.
– Это симптомы сотрясения мозга.
– Да. Если бы не моя грива – мальчика не было б вовсе. Грива приняла на себя первый удар той стальной балки.
– У вас не грива. У вас роскошные волосы. Я любовался ими в первое свое посещение. Вы пользовались какими-нибудь особыми шампунями?
– Да. Дядя присылал нам из Швеции иранскую хну и хорошие американские шампуни.
Кэт все поняла. Она перебрала в памяти вопросы, которые задавал ей «господин из страховой компании». Версия дяди из Стокгольма была надежной и проверенной. Она придумала несколько версий по поводу чемодана. Она знала, что это – самый трудный вопрос, которого она постарается сегодня избежать, сказавшись совсем больной. Она решила посмотреть «страхового агента» в деле. Шведский дядя – самое легкое. Пусть это будет обоюдным экзаменом. Главное – начать первой, посмотреть, как он поведет себя.
– Кстати, о вашем дядюшке. У него есть телефон в Стокгольме?
– Муж никогда не звонил туда.
Она еще не верила в то, что Эрвина больше нет. Она попросту не могла поверить в это. После первой истерики, когда она молча билась в рыданиях, старая санитарка сказала:
– Не надо, миленькая. У меня так было с сыном. Тоже думали, что погиб, а он лежал в госпитале. А сейчас прыгает без ноги, но – дома, в армию его не взяли, значит, будет жить.
Кэт захотелось сразу же, немедля переслать записку Штирлицу с просьбой узнать, что с Эрвином, но она понимала, что делать этого никак нельзя, хотя без связи со Штирлицем ей не обойтись. Поэтому она приказывала себе думать о том, как умно связаться со Штирлицем, который найдет Эрвина в госпитале, и все будет хорошо, и маленький будет гулять с Эрвином по Москве, когда все это кончится, и настанет теплое бабье лето с золотыми паутинками в воздухе, и березы будут желтые-желтые, высокие, чистые…
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
