— Нет! Рики, нет! Перестань!
Рики перестал.
Я сказал:
— Включите вы систему безопасности или не включите — уже все равно. В любом случае вы обречены.
Разъяренная Джулия повернулась ко мне и прошипела:
— Я тебя ненавижу!
Ее тело начало терять цвет, поблекло, превращаясь в нечто монохромное. То же самое происходило и с Рики — он тоже быстро обесцвечивался. Это проявлялось действие вируса, который распространился в воздухе и уже поразил их рои.
Где-то в верхних разветвлениях осьминога раздался короткий треск электрического разряда. Потом в другом месте вспыхнула небольшая электрическая дуга. Увидев это, Рики закричал:
— Забудь про это, Джулия! Мы должны рискнуть!
Он набрал на клавиатуре какой-то код, и система безопасности снова заработала. Завыли сигнальные сирены. На экранах вспыхивали красные таблички, предупреждая о критическом превышении концентрации метана и других газов. На главном мониторе появилась надпись: «Система безопасности включена».
А из разбрызгивателей противопожарной системы хлынули потоки коричневого раствора.
Они закричали, как только на них попали первые капли коричневой жидкости. Они сморщивались и таяли буквально у меня на глазах. Лицо Джулии исказилось, начало расплываться. Она смотрела на меня с откровенной, жгучей ненавистью. Но Джулия уже начала таять. Она упала на колени, потом повалилась на спину. Все другие тоже катались по полу, вопя от боли.
— Пора уходить, Джек, — сказал кто-то и потянул меня за рукав. Это была Мае. — Пойдем, Джек. Здесь полно метана. Пора уходить.
Я помедлил, все еще глядя на Джулию. А потом мы с Мае развернулись и побежали.
День седьмой. 09:12
Пилот вертолета открыл дверцу кабины, когда мы с Мае еще бежали через посадочную площадку. Мы запрыгнули внутрь.
— Улетаем! — крикнула Мае.
— Я все-таки настаиваю, чтобы вы пристегнули ремни безопасности, прежде чем мы поднимемся в воздух, — заявил пилот.
— Поднимай эту чертову штуку! — заорал я.
— Прошу прощения, но это правила безопасности, и пристегнуть…
Из двери энергостанции, откуда мы только что выбежали, повалил черный дым. Клубы дыма поднимались в чистое голубое небо над пустыней.
Пилот увидел это и сказал:
— Взлетаем!
Вертолет поднялся в воздух и резко свернул на север, подальше от корпусов фабрики. Теперь дым валил изо всех вентиляционных отверстий в крыше комплекса. Небо затягивала черная пелена.
Мае обернулась ко мне:
— Огонь сожжет и наночастицы, и бактерии. Не беспокойся.
Пилот спросил:
— Куда полетим?
— Домой.
Он повернул на запад, и через несколько минут производственный комплекс остался позади. Белые здания фабрики скрылись за горизонтом. Мае сидела, откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. Я сказал:
— Я надеялся, что все взорвется. Но они снова включили систему безопасности, так что взрыва может и не быть.
Мае ничего не ответила.
Я продолжил:
— Поэтому я бы не стал так спешить. Не стоит сразу отсюда улетать. И, кстати, где ты была? Никто не мог тебя найти.
— Я была снаружи, на складе, — объяснила Мае.
— И что ты там делала?
— Искала термитные шашки.
— И как, нашла что-нибудь?
Звука не было. Только яркая желтая вспышка, которая на мгновение сверкнула в пустыне за горизонтом, а потом померкла. Можно было подумать, что никакой вспышки никогда и не было. Но вертолет резко дернулся и подпрыгнул в воздухе, когда мимо нас прокатилась взрывная волна.
Пилот сказал:
— Матерь божья, что там такое случилось?
— Несчастный случай на производстве, — объяснил я. — Очень неприятно.
Он потянулся к рации:
— Я лучше сразу сообщу об этом.
— Да, — согласился я. — Лучше сообщите сразу.
Мы летели на запад. Впереди уже показалась зеленая линия лесов в предгорьях Сьерры. Вскоре мы пересекли границу Калифорнии.
День седьмой. 22:57
Уже поздно.
Почти полночь. В доме тихо. Я не знаю наверняка, чем это обернется. Всех детей отчаянно тошнит, буквально выворачивает наизнанку после того, как я дал им вирус. Я слышу, как мои сын и дочь извергают содержимое желудка в отдельных ванных комнатах. Несколько минут назад я заглядывал к ним, проверял, как дела. Оба были смертельно бледны. Я видел, что они испуганы, поскольку знают, что я тоже испуган. Я еще не рассказал им о Джулии. Они не спрашивали. Сейчас им слишком плохо, чтобы задавать какие-то вопросы.
Больше всего я беспокоюсь за малышку — но я должен был дать вирус и ей. Это ее единственная надежда. Сейчас с ней Эллен, но Эллен тоже тошнит. Малышка только сплевывает, а не срыгивает по-настоящему. Не знаю, хорошо это или плохо. У маленьких детей может быть совсем другая реакция, не такая, как у взрослых.
Со мной как будто все в порядке — по крайней мере пока. Я смертельно устал. Наверное, время от времени я ненадолго засыпаю, потом просыпаюсь снова. Сейчас я сижу у окна, смотрю на задний двор и жду Мае. Она перелезла через изгородь в дальнем конце двора и, наверное, осматривает склон холма уже за пределами моего участка — там тоже стоят поливальные установки. Мае показалось, что где-то под холмом виднеется бледно-зеленый свет. Я сказал ей, чтобы она не ходила туда одна, но я слишком устал и не мог пойти вместе с ней. Если бы она подождала до утра, сюда приехали бы солдаты с огнеметами и выжгли бы все дотла — что бы это ни было.
Армия попыталась замолчать всю эту историю, как будто ничего такого никогда и не было. Но у меня дома остался ноутбук Джулии, и у нее на жестком диске сохранилась вся переписка с Пентагоном. Я вынул жесткий диск из компьютера — просто на всякий случай. Скопировал его и положил оригинал в надежный банковский сейф в городе. Но на самом деле я не очень волновался из-за армии. Гораздо больше меня беспокоил Ларри Хэндлер и другие из «Ксимоса». Они понимали, что это дело грозит им кошмарными обвинениями в суде. Компания «Ксимос» уже объявила о банкротстве, но это не освобождает их от обвинений в уголовных преступлениях. Особенно Ларри. Я не стану лить слезы, если его посадят за решетку.
Мы с Мае сумели найти объяснение почти всем непонятным событиям, которые произошли за последние несколько дней. Раздражение у Аманды было вызвано гамма-ассемблерами — микророботами, которые собирали конечные молекулы из фрагментарных компонентов. Гамма-ассемблеры были на одежде Джулии, когда она вернулась домой из лаборатории. Джулия подозревала, что такое возможно. Поэтому она всегда принимала душ сразу же, как только возвращалась домой. В самой лаборатории процедура обеззараживания была достаточно надежна, но Джулия контактировала с роем и за пределами лаборатории. И она понимала, что это опасно.
