Скорцени и Ванек многозначительно переглянулись. Они оба понимали всю условность этих назначений, но в то же время понимали и то, что какая-то видимость упорядочения РСХА все же должна проявляться, тем более что вся реальная власть действительно оказывалась теперь в его руках.
В это время дверь распахнулась и в проеме ее восстала рослая фигура недавно назначенного адъютантом Кальтербруннера штурмбаннфюрера Вольке.
— Господин обергруппенфюрер, — взволнованно проговорил тот, — важное сообщение из ставки фюрера.
— Разве со ставкой уже восстановлена связь? — лишь слегка приподнял склоненную над бумагами голову Кальтенбруннер. Он был австрийцем, находился на земле своей родины и в его подчинении оказались громадные массы военного люда и гражданского населения. Не мудрено, что теперь он старался всячески абстрагироваться от того, что происходило в агонизирующем Берлине.
— Прямой связи нет. Но появилось сообщение Берлинского радио. Вот оно: «Из главной ставки Гитлера сообщают, что наш фюрер Адольф Гитлер сегодня после полудня на своем командном пункте в имперской канцелярии, борясь до последнего вздоха с большевизмом, пал за Германию».
Все трое, не отрывая взглядов от Вольке, как монгольские военачальники — от «черного гонца», поднялись и с минуту простояли в глубокой растерянности. Словно то, что они только что услышали, оказалось для них полнейшей неожиданностью.
— Скорцени, — все еще не садясь, пробубнил Кальтенбруннер, — срочно разыщите штурмбаннфюрера Хёттля, который, кстати, уже числится у нас в списке министров новой Австрии, — постучал он неухоженным грязным ногтем по одной из бумаг. — Он вновь должен отбыть в Швейцарию и встретиться с хорошо знакомым ему начальником европейского отдела американской секретной службы Алленом Даллесом.
— Будет выполнено, обергруппенфюрер.
— Теперь, после официального уведомления о смерти фюрера, мы наконец-то предоставлены своей собственной воле. Поэтому действуйте, Скорцени, действуйте. Сами обеспечьте отлет Хёттля и сами же его проинструктируйте[109]. Условия переговоров прежние, изменились только наши полномочия. Теперь мы вправе принимать решения, не оглядываясь на блокированный имперский бункер.
* * *
Последующие несколько дней были до предела насыщены для Скорцени разительными известиями и событиями. Организовав отлет Хёттля, он еще на аэродроме узнал, что командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг сдался в плен русским и уже оттуда, из плена, издал приказ войскам гарнизона о прекращении сопротивления. Затем, уже позже, он узнал об обращении преемника фюрера гросс-адмирала Денница к германскому народу, однако оно показалось ему каким-то невнятным. Зато, получив сообщение о самоубийстве Гитлера, фельдмаршал Шернер фанатично призвал своих солдат: «Следуя примеру фюрера, до последнего дыхания бороться против большевизма». И когда несколько дней спустя последовал приказ Деница о капитуляции, Шернер отказался подчиниться ему и даже не передал этот приказ в подчиненные ему войска.
Однако Скорцени прекрасно понимал, что все это уже агония. Группировка Шернера катастрофически таяла, поэтому из Чехии поступали противоречивые сведения, по одним из которых сам фельдмаршал уже пребывал в плену у русских[110], по другим — кончил жизнь самоубийством. Из этой же серии были сообщения о том, что север Германии во главе с гросс-адмиралом Деницем, на которого возлагались такие радужные надежды, давно капитулировал, а войска американцев уже подходят к Радштадту. На кого он, Скорцени, мог теперь рассчитывать? Только на самого себя.
Судьба Германии была решена, теперь обер-диверсанту рейха предстояло разобраться со своей собственной судьбой.
41На аэродроме «Люфтальпен-1» их самолет приземлился с пробитым в нескольких местах фюзеляжем и в сопровождении двух английских истребителей, пытавшихся добить его уже на посадочной полосе. Очевидно, англичане так и поступили бы, если бы их не отогнали своим огнем зенитчики. Причем, как оказалось, это был последний бой аэродромных артиллеристов. Усадив Скорцени и его адъютанта Родля в почти переполненный кузов единственного уцелевшего после бомбежек грузовика, Зонбах прокричал командиру зенитчиков, чтобы он уводил своих солдат в горы и тоже приказал водителю уходить в глубину Альп по ухабистой горной дороге.
Еще из переговоров пилота с радистом секретного аэродрома Скорцени знал, что замок Шварцбург уже занят американцами и что отряд янки на бронетранспортерах и вездеходах продвигается в сторону аэродрома, преодолевая сопротивление выставленных Зонбахом заслонов. Поэтому отходить в сторону замка и озера уже было бессмысленно; они уходили в глубину гор по единственной пока что не перекрытой вражескими патрулями горной дороге, если только ее вообще можно было назвать дорогой.
На одном из изгибов серпантина Скорцени, сидевший у заднего борта, в самом деле увидел сразу две колонны войск, продвигавшихся в сторону аэродрома и со стороны замка графа фон Ленца, и со стороны Рейнштока. На переднем бронетранспортере, идущем со стороны города, заметили их машину, и пулеметчик попытался достать ее, однако обе посланные им очереди прошили склон возвышенности над головами беглецов.
Уже затемно они добрались до какой-то горной деревушки на два десятка домов, в которой скопилось до сотни дезертиров. Те приняли группу Скорцени за карателей, и Зонбаху лишь чудом удалось убедить их вожака, что они сами уходят от погони, поскольку американцы захватили аэродром и ближайшую долину. А когда среди «старожилов», которых местные жители уже называли «дезертир-оккупантами», обнаружился бывший агент СД, лично знавший Скорцени, дезертиры и вовсе потеснились, чтобы уступить одно подворье для его группы. Радист Зонбаха тотчас же связался по рации с «Хижиной Боша», и штурмбаннфюрер Хунке доложил, что рядом с ним находятся графиня фон Ленц, Свирепый Серб, Никола Градич и четверо горных егерей, которые обеспечивают их охрану
Узнав, где они расположились, Градич пообещал, что свяжется с базой «Мелиты», которая оказалась между деревней и «Хижиной Боша», чтобы оттуда направили проводника. При этом выяснилось, что еще километров десять группа Скорцени может проехать на машине.
На рассвете деревенский дозор наткнулся на разведывательный вездеход американцев, вслед за которым подтягивался отряд горных рейдеров. После небольшой «ознакомительной» перестрелки дезертиры вступили с американцами в переговоры о сдаче в плен. Причем одним из первых вопросов, который задал американский офицер, касался Скорцени. Лейтенант интересовался: правда ли, что среди военнослужащих, нашедших приют в деревне, находится известный германский диверсант Отто Скорцени, поскольку появилась информация, что вчера он прибыл на аэродром «Люфтальпен-1»?
