— Ты знал и о ней?
— Я ехал за вами от Юривана днем, до пожара. Ваш богатырь ни разу не покинул свой пост, и я не мог переговорить с тобой. Мне показалось странным, что он всю ночь разжигает костры и позволяет им угасать. Я наблюдал не один час, прежде чем понял, что ему нечем высекать искру… — Лицо Роуэна по-прежнему ничего не отражало. Благоговейный страх мог лишить его слов, но нужно было увидеть складку на лбу и легкое покачивание головы, чтобы оценить всю глубину его чувства.
Дети за открытой дверью заливались смехом. Что-то, камень или мяч, ударило в стену, Марика шикнула на жизнерадостную компанию, и дети умчались. Как много предстоит обдумать. Я бормотала невнятные извинения за рану Роуэна, за мои подозрения. Сказать больше означало признать, что человек, поклявшийся уничтожить целый народ, достоин уважения. Я не могла этого сделать. Но он точно заслужил мою благодарность. Эта погоня дала мне то, что нужно.
— Келли, нам необходима твоя помощь.
— Как всегда. Кто умрет на этот раз?
Она вынуждала меня ответить.
— Твоя бабушка и профессор Феррант верили, что игра стоит свеч. — Я и глазом не моргнула.
Келли стояла в дверях, такая же напряженная и непреклонная, как гранитные глыбы на фоне неба.
— Продолжай.
— Вчера, в грозу, Д'Натель ушел из нашего лагеря и не вернулся. Ты можешь его найти?
— Если только он не применял магию. Мне потребуется какая-то его вещь, что-нибудь личное. До сих пор я следовала за группой. Если не будет чего-то, принадлежащего только ему, я буду водить вас по собственным следам.
Рубашки, оружие, даже кружка… Д'Натель забрал с собой все.
— Даже не знаю…
— Та деревяшка. — Я вздрогнула, когда Баглос заговорил. — Он бросил ее две ночи назад и последние два Дня не вспоминал о ней. — Покопавшись в сумке, дульсе извлек кусок березового полена.
С момента исчезновения Д'Нателя дульсе пребывал в тоске. Весь день его глаза блестели от непролитых слез, его вечные расспросы и болтовня прекратились. И теперь короткие теплые пальцы тоже красноречиво скорбели по потере, не желая выпускать деревяшку, даже когда она оказалась у меня в руке. Мне было неясно, отчего он медлит, пока я не взглянула на березовую пластинку.
Поверхность гладкого квадрата была до половины покрыта резьбой. Цветы, настоящий сад из крошечных цветочков, во всем их многообразии и изяществе цвели на светлом дереве. Когда я провела пальцами по изображению, оно приобрело новую глубину, нежные оттенки и бархатистость. Запах, исходивший от поделки, не был запахом свежеструганной деревяшки, пахло весенним садом. Какое заклятие. Какой артистизм. Я посмотрела на Баглоса, но он отвел глаза. Я долго держала березовую пластину, прежде чем передать ее Келли.
— То, что ты делаешь, не испортит вещь?
— То, что я делаю, не имеет отношения к материи. Я просто буду искать его в этом.
Келли взяла дерево обеими руками и закрыла глаза. Вскоре она положила пластину на стол и прошла через комнату, сложив руки на груди. Вышла за дверь и застыла, наклонив голову.
Роуэн облокотился на стол.
— Нужно время, чтобы это произошло, — пояснил он негромко, его переполняло удивление. — Она говорит, у нее не очень хорошо получается. — Он не сводил глаз с девушки.
— У нее никогда не было наставника. «Третий родитель», так они называют того, кто учит их использовать дар, скрывать его, нести на себе его тяжесть.
— Понять это очень трудно.
— Но ты не боишься?
Не хочешь арестовать ее, привязать к столбу, сжечь…
— Я десять лет учился не бояться того, чего не понимаю. Хоть у моего наставника и не было такого намерения, я благодарен за науку. Но я не вернусь назад… — Он умолк, на его суровом лице читались волнение и искренность, когда он произносил слова, которым не учат солдат.
Я сдвинула пустые кружки в центр стола.
— Яко всегда твердил мне, что я должна верить тебе. Уголки его рта чуть дрогнули.
— Мне он всегда говорил, что ты упряма, но настанет день — и ты увидишь собственные ошибки.
Не успела я найти достойный ответ, как в двери появилась Келли.
— Он где-то рядом.
30
Мы нашли его на развалинах замка, в полулиге на юг от Йеннеты. Келли провела нас к горам по узкой тропинке, петляющей между зелеными холмами. Оранжевое солнце висело уже над западными вершинами, когда на возвышении возникли очертания руин. Келли, шедшая впереди, подождала нас и указала на вершину холма.
— Я пойду одна, — заявила я.
— Я пойду, — возразил Баглос. — Я его Проводник.
— Он приказал тебе выполнять мои команды. Ты подождешь.
Дульсе надулся, но я была убеждена, он забудет все обиды, как только окончательно успокоится. Коротышка не умел долго сердиться.
Роуэну тоже не нравилось, что я иду одна, но я отказалась и от его общества.
— Если не вернусь через час, можете отправляться на поиски, — сказала я. — Но соблюдайте осторожность.
Признаков битвы не было. Никаких часовых. Ни следов копыт, ни тел, ни крови — свидетельств погони и присутствия жрецов. Что бы ни привело Д'Нателя сюда, мечом точно не поможешь.
Зеленый холм венчала груда полуразвалившихся камней. Вытянутые вечерние тени вызывали смутное ощущение присутствия круглых башен и толстых стен, которые когда-то главенствовали над холмами. Только одна часть древней башни уцелела, три стены и несколько провисших кровельных балок образовывали тенистое укрытие. Ветер, напоенный тяжелыми запахами сырой земли и зелени, шелестел травой. Когда я привязывала Огненного Шипа к кусту, разросшемуся под валуном, вверх взвилась стайка воробьев. Я осторожно пробиралась по молчаливым руинам. Мне казалось, что в таком месте не стоит шуметь.
Быстрый осмотр с разрушенной стены подсказал, что Д'Натель, если он здесь, должен быть в остатках башни. Ни его, ни его коня нигде не было видно. Я обошла обрушенную балку и по лестнице из каменных блоков поднялась на остатки каменного пола. Это огромная приемная давно почившего лорда. Здесь был гигантский камин, когда-то давно огонь в нем пылал всю ночь, пока солдаты лорда, его придворные, дети, родственники и собаки ели, пили, устраивались на ночлег на устланном соломой полу. Если бы я верила в привидения, то обнаружила бы их в залитых вечерним солнцем камнях или уловила бы обрывки старинных песен, пьяные шутки и дружескую болтовню.
Дальняя часть башни, над которой сохранилась крыша, была так же пустынна, как и остальные руины. Огорченная, я была готова повернуть назад, когда заметила легкое движение в самом дальнем и самом темном углу. Он жался к стене, словно обиженный ребенок, закрывая голову руками.
