Ро физически ощущала, как отец подыскивает слова.
— Твоя мать меня ослепила. Поразила. Взволновала. Когда она сказала, что беременна, я ее полюбил. А теперь думаю, я полюбил то, что было внутри нее, то, что мы нечаянно создали. Иногда я спрашиваю себя, не поняла ли она это раньше меня. Это было бы оскорбительно для нее. Я заботился о ней, Роуан, я старался. Но старался ради тебя. Я могу сказать, что и Элла ослепила меня, поразила, взволновала, только это совсем другое. Я знаю, что не чувствовал к твоей матери того, что чувствую сейчас к Элле.
— И что же ты чувствуешь? Я никогда не могла понять этого.
Лукас смущенно откашлялся.
— Может, тебе лучше поговорить с женщиной?
— Я спрашиваю тебя.
— Черт. — Он неловко поежился. Крупный, сильный мужчина. Железный Человек. — Только не о сексе. Я один раз уже говорил с тобой о сексе, и это самые страшные воспоминания всей моей жизни. Хуже самого жуткого пожара.
— Мы оба тогда смутились, как идиоты. Я не спрашиваю тебя о сексе, папочка. Я сама все знаю. Ты говоришь, что любишь ее, и я это вижу. Но я не представляю, что чувствуешь, когда любишь.
— Любовь — это очень многое. Доверие, уважение и… — Лукас снова откашлялся. — Влечение. Но, по сути, это отражение всех твоих сильных сторон и всех слабостей, всего, на что ты надеялся и о чем мечтал. Это огонь. Он может сверкать или тлеть, но есть жар и есть свет, и все его цвета и переливы. Огонь не только разрушает, Ро. Иногда он создает. Создает самое лучшее. И когда любовь — огонь, когда она ярко вспыхивает или ровно горит, обжигает или согревает, она создает. И делает тебя лучше, чем ты был без нее. — Лукас слегка покраснел. — Я не знаю, как объяснить.
— Пап, впервые кто-то объяснил мне это так, что я поняла! — Роуан схватила его за руки, посмотрела в глаза. — Я очень счастлива за тебя. Правда. Чистая правда. Я очень-очень за тебя счастлива.
— Ты не представляешь, как много это для меня значит. — Лукас притянул ее к себе, крепко обнял, прошептал на ухо: — Ты была моей первой любовью и навсегда ею останешься.
Ро это знала, но сейчас поняла, что сможет принять его любовь к кому-то другому, и кивнула Элле, вышедшей из машины.
— Привет.
— Привет. — Элла улыбнулась Лукасу. — Я не опоздала?
— Нисколько. — Не отпуская Роуан, он нагнулся и поцеловал Эллу. — Как Айрин?
— Собирает вещи, решает оставшиеся проблемы. Она двадцать пять лет прожила в этом доме… И вот теперь его надо покинуть. Ей очень непросто. Я стараюсь помочь в меру возможного.
— Родители Джима… — начала Роуан.
— Уезжают сегодня вечером. Я познакомилась с ними. Очаровательные люди. Кейт пригласила Айрин погостить у них, пока она не найдет, где жить, если и когда она приедет в Небраску. Не думаю, что Айрин примет это их приглашение, но она была тронута.
В глазах Эллы блеснули слезы.
— Не печалься, — ответил Лукас, обнимая Эллу за плечи свободной рукой.
— Не могу понять, что со мной… — Элла заморгала, борясь со слезами. — Я позвонила сыну, попросила привезти внуков. Несколько часов с ними — и я точно знаю, что чувствую. Счастье и усталость.
«Внуки, — подумала Роуан. — Я совсем забыла, что у нее внуки. Значит, папочка — неофициальный дедушка? Интересно, что он об этом думает. Как он…»
— О, черт, я совсем забыл, что должен заглянуть к Майклу! Две минуты, Элла! — вскинулся вдруг Лукас и ретировался.
— Итак, никаких возражений? — спросила Элла.
— Никаких. Немного странно… но все нормально. Думаю, вы сказали сыну и дочери.
— Да. Дочь в восторге, хотя отчасти виноваты гормоны. Она беременна.
Еще один внук?
— Примите мои поздравления.
— Спасибо. Сын… в данный момент, мне кажется, смущен тем, что мы с Лукасом явно не только решаем кроссворды и смотрим вместе телевизор.
— Его не должно смущать то, что вы время от времени играете в кункен[38].
Элла оценила шутку и расхохоталась.
— Он свыкнется! А я хочу собрать всех вас, детей, когда вы будете свободны. Ничего официального, просто семейный ужин.
— Хорошо. — Во всяком случае, терпимо, мысленно добавила Роуан, и, возможно, сработает. — Хочу сразу предупредить. Мне не нужна мать.
— Нужна. Еще как нужна. Всем нужна мать. Женщина, которая выслушает, встанет на вашу сторону, скажет правду… или то, что лучше для вас. Женщина, на которую можно положиться в любых обстоятельствах. Но поскольку все это вы нашли в Марг, меня вполне устроит роль подруги.
— Поживем — увидим. — И в этот момент взвыла сирена. — Ну, мне пора.
— О, боже! Вы должны идти. Вы должны… Можно посмотреть? Лукас мне рассказывал, но я хотела бы посмотреть.
— Пожалуйста, только вам придется бежать.
Роуан бросилась к дежурке, пролетела мимо Картежника, и он припустил, чтобы не отстать от нее.
— Куда? — спросила Ро на бегу.
— Загорелось у Флатхэда и понеслось по каньону. Это все, что я слышал.
— Ты выпускающий?
— Прыгаю.
Они ворвались в дежурку, где уже царила обычная предполетная суета, выхватили из шкафчиков снаряжение. Роуан натянула комбинезон, проверила карманы, молнии, клапаны, перчатки, веревку, натянула ботинки и заметила Мэтта.
— Как ты попал в список?
— Повезло. Я вернулся двадцать минут назад. — Мэтт покачал головой, стянул с полки ранцы с парашютами. — Думаю, бог огня решил, что хватит мне отдыхать.
Закрепив парашютные ранцы, поясную сумку, Роуан сунула шлем под мышку.
— До встречи на борту.
Она пошагала к двери и удивилась, увидев рядом с отцом и Эллой полностью экипированного Галла.
— Какой ты прыткий.
— Был рядом, когда подняли тревогу. Ты готова?
— Всегда готова. — Роуан отсалютовала по-военному и улыбнулась отцу. — До встречи.
— До встречи, — отозвался он, как обычно.
— Я спросила, можно ли так сказать, и, поскольку можно, желаю удачи.
Роуан кивнула Элле.
— Я на нее рассчитываю. Пошли, салага!
Галл и Роуан взяли курс к самолету.
— Лукас, мне говорили, что они собираются быстро, но я не представляла, насколько быстро. Сирена еще орала, а они, ни секунды не мешкая — даже кофе не допили, — через несколько минут уже взлетают.
— Это у них происходит автоматически. Как утреннее одевание-умывание. Только быстрее. Но при этом они всегда думают. Привет, Янгтри, надери огню задницу!
