— Я не знаю, — Ханна беспокойно пожала плечами.
— Примерно девять минут, — подсказала Агнес. — Так я поняла, по крайней мере.
Ханна не отвечала.
— Можете говорить смело, я не стану использовать ваш опыт, если вы этого не захотите. Я прежде всего хочу услышать о нем. Помните, что хотя разные околосмертные переживания имеют много общих элементов, не бывает двух одинаковых переживаний, всегда существуют какие-то различия и нюансы. Вы не хотите об этом говорить?
…driving home for Christmas.
Ханна взглянула на полку под потолком.
— Может быть, нет.
— Почему?
Она помялась.
— Может быть, я не хочу доказательств…
Надтреснутый смех Агнес:
— Доказательств существования жизни после смерти? Попробуйте взглянуть немного иначе. Мы называем это «изучением сознания». Тогда это не так пугает. — Долгая пауза, после которой Агнес задала вопрос: — Ханна… вы знаете, что лежит там на полке? Вы это видели?
...get mу feet on holy ground… so I sing for you…[111]
Агнес попробовала зайти с другой стороны:
— Вы верите в Бога?
— Я не знаю.
— Я спрашиваю, потому что, по моему опыту, многие толкуют свои околосмертные переживания, тот проблеск чего-то, что, возможно, является жизнью после смерти как доказательство существования Бога. Но я считаю, что стоит разделять эти две вещи, и здесь вступаю в противоречие со многими моими коллегами. В моем мире можно представить жизнь после смерти, в которой не задействован Бог.
— Как это?
— Самое важное для меня, — ответила Агнес, собравшись с мыслями, — это доказать, что сознание существует отдельно от тела. Мы все больше и больше верим в то, что все можно объяснить, проанализировать и категоризировать.
…driving home for Christmas…
Ханна закрыла глаза и подумала о Йоханнесе. Каким он был, как он выглядел. Сказать правду, несколько раз за последние месяцы она ловила себя на том, что ей сложно воссоздать в памяти его лицо: не хватало деталей, приходилось обращаться к фотографиям. Впервые это случилось поздним летом в прошлом году и совершенно выбило ее из колеи. Она почувствовала себя убийцей. Она привыкла думать, что хотя Йоханнес мертв, но в ее воспоминаниях он все равно продолжает жить. Стоило ей только закрыть глаза, как он представал перед ней живым. Но теперь, когда так больше не получалось, она окончательно оттолкнула его в темноту.
— Ханна?
Голос был далеким и каким-то приглушенным.
— Если вам так проще, можете держать глаза закрытыми.
…Driving home for Christmas… Iʼm moving down that line…[112]
Она ничего не ответила. Продолжала лежать с закрытыми глазами, попробовала привыкнуть к темноте, которая теперь подступила совсем близко.
— Я была в непроглядной темноте.
Ханна слышала, что Агнес открыла сумку и достала оттуда что-то — может быть, диктофон, может быть, ручку.
…Itʼs gonna take some time, but Iʼll get there…[113]
— Я была окружена воздухом со всех сторон. Но потом — из темноты — выросла световая щель. Сначала это была просто белая полоса, как будто одинокая меловая полоса на огромном футбольном поле. На черном поле. На чем-то плоском. Вы понимаете?
— Да.
— Но потом она потихоньку приоткрылась и превратилась во вход. Свет был струящийся, мягкий и приятный.
Агнес старалась дышать потише. Ханна не открывала глаз. Сказать — и сбросить это с себя.
— Я не вошла — меня подняло и потащило с места. Как будто на мне были закреплены какие-то веревки, просто я их не видела. Там была такая тишина, какой я никогда и нигде раньше не слышала. Покой, который… нет… Я была в полном сознании. Я думала так ясно!
Ханна улыбнулась при воспоминании об этом, и Агнес по-матерински тронула ее за руку.
— И что было потом?
— Потом я вспомнила о Нильсе.
— Вашем муже?
Ханна задумалась. Нильс мне муж?
— Вы начали возвращаться обратно.
— Да. Но другой дорогой. Там было темнее.
— И что потом?
— Потом я висела над собой, — сказала Ханна со слезами в голосе. — Смотрела, как врачи колдуют и колдуют над моим телом. Оно было таким чужим. Неприятным. Белым, полностью разрушенным. Уродливым.
— Вы висели прямо над своим телом.
— Да.
— В этой палате?
— Да.
— Вы видели что-то, что вас удивило?
Ханна молчала.
— Ханна?
— Да.
— Что именно?
— Фотографию. Фотографию голого младенца. Иллюстрацию. Полосатого младенца.
— Полосатого?
— Да. Ну, знаете, «власть цветам» — красный, желтый, синий, зеленый, все цвета. Кричащие цвета.
— И тогда вы проснулись?
— Нет. Потом все стало черным. И я исчезла.
Ханна открыла глаза и вытерла слезы. Агнес улыбнулась ей.
— Давайте быстрее, пожалуйста. Я астрофизик и знаю, каково это — ждать доказательства.
Агнес вышла, оставив Ханну в палате на минуту, вернулась со стремянкой и вскарабкалась на нее. Стремянка проскользила несколько сантиметров по линолеуму пола, и Агнес испуганно посмотрела вниз.
— Может быть, стоит попросить кого-то вас подстраховать?
— Да нет, ничего.
Агнес Давидсен поднялась на несколько последних ступенек, пошарила рукой по полке и нащупала лист бумаги. Не глядя на него, она спустилась вниз и снова подошла к Ханне.
— Ну что, вы готовы?
9
Реанимация, Королевская больница
Сначала Нильс умолял ночную медсестру одолжить ему компьютер, несмотря на то, что сегодня рождественская ночь, потом начал ей угрожать. Просил ее открыть шкаф и достать его пистолет и наручники. Она смеялась и качала головой, но в конце концов принесла ему старый ноутбук. Он с большим трудом попадал пальцами по махоньким клавишам. Синдром Ворнинга. Поехали. Множество ссылок на слово синдром, совсем мало — на синдром Ворнинга. Нильс нажал на одну из ссылок и попал на то же фото, что и в книге. Тот же тощий мужчина с короткими темными волосами, стоящий спиной к фотографу, совершенно голый. Нильс прочел:
