Три причины.
Морин, Коннолли, Райан.
Я хотела, чтобы они были рядом. Знала, что они были дома в безопасности, но после всего, что произошло, я не хотела рисковать. Если у Кэша были враги, как и у меня, никто не мог сказать наверняка, на что они готовы пойти, чтобы отомстить. Особенно после того, что я сделала, чтобы помешать им убить моего мужа.
Мальчики принесли мой телефон вместе с одеждой и связку ключей от одной из машин Кэша, которые стояли снаружи на случай, если я захочу уехать. Я не собирался уходить, пока Кэш не уйдет отсюда на своих ногах, но я хотела позвонить.
— Рафф, — сказала я, садясь на кровать, внезапно почувствовав себя такой усталой.
— Ки? Что случилось? Где Кэш?
Я отрицательно покачала головой. Не могла пережить это снова. Не тогда.
— Все плохо, Рафф. Я не могу говорить об этом прямо сейчас, но мне нужно, чтобы ты привез Морин и детей. И охранял их, начиная с этого момента.
— Привезти их куда? И где, черт возьми, мой двоюродный брат? Что произошло?
Эта «больница» была аналогом конспиративной квартиры, и мне было приказано ни при каких обстоятельствах не разглашать адрес. Поэтому я назвала Раффу адрес одного из домов, которыми мы с Харрисоном пользовались некоторое время назад. Мне он понравился, поэтому я запомнила адрес.
— Так вот где ты находишься? — спросил он.
— Нет, — Я отрицательно покачала головой. — Но именно там я попрошу одного из моих братьев встретить тебя. Он останется с Морин и детьми, пока все не уляжется.
Я могла сказать, что он был зол, тяжело дышал, может быть, потому, что я не давала ему никакой конкретики. Потом вдруг Рафф выругался, но все потому, что он начинал паниковать.
Я вскочила на ноги.
— Что?
Отзеркалила его вопрос.
— Что!
— Блядь, — заорал он.
— Дом Морин горит!
• • •
Я вылетела со склада — никто из мужчин на кухне не обратил на меня никакого внимания — и нашла машину Кэша с другой стороны здания. Я не была уверена, что случилось с парнем, стоявшим на страже снаружи, но у меня было ощущение, что он совершал свой обход.
Но это не имело значения. Собиралась позвонить Харрисону по дороге и сообщить ему, куда я направляюсь. Может быть, мальчики все еще были в доме и смогли бы добраться туда быстрее, чем я.
Никто из них не отвечал на свои чертовы звонки. Я оставила сообщение Харрисону, в котором вкратце изложила то, что сказал мне Рафф, но к тому времени, как я подъехала к дому Морин, никто из них мне не перезвонил.
Место было охвачено огнем, но вокруг никого не было.
— О, боже, — взмолилась я, почти выпрыгнув из машины, прежде чем бросить ее там. Я оставила двигатель включенным, пока бежала к дому.
Жар огня остановил меня на полпути. Я даже не была так близко, и это воздвигло невидимый барьер, который, как я чувствовала, уже обжигал мою кожу. Туда не было никакого входа. Выхода также не было.
— Эти дети, — воскликнула я. — Мои малыши!
До этого момента я не осознавала, что…они стали моими детьми.
Мои малыши.
Они сплотили нас, сделав семьей. Моя кровь не текла по их венам, но вся моя любовь принадлежала им.
Люди начали толпиться вокруг, вытащив телефоны, либо записывая видео, либо вызывая спасателей. Почему они звонят только сейчас? Где те, кто оказывает первую помощь? Где Рафф? Пытался ли он войти внутрь и… когда мне пришла в голову эта мысль, огонь, казалось, стал еще злее, и это звучало так, словно разверзлась пасть ада, поглощая здание. Оно начинало рушиться.
Я упала на колени, рыдая в ладони, мое сердце обратилось в пепел в горящем здании.
— Ки-ли, — услышала я сдавленный голос, выкрикивающий мое имя. — Ки-ли Келл-и. Мое имя произносили прерывистыми слогами. Потом я услышала плач ребенка.
На другой стороне улицы. В темноте. Прячащегося недалеко от здания.
— Ки-ли, — снова послышался сдавленный звук, громче, чем у ребенка. Это прозвучало грубо и отрывисто, но я услышала.
— Ки-ли Келл-и.
Я перебежала улицу, щурясь в темноте, чтобы попытаться лучше рассмотреть. От пожара была освещена другая сторона улицы, но эта сторона была затемнена и задымлена.
Я услышала кашель, еще один вопль, но звук то накатывал, то прерывался, как будто кто-то пытался утихомирить того, кто кричал.
— Рай-ан, — произнес прерывистый голос. — Рай-ан, не плачь.
— Коннолли! — закричала я. — Коннолли!
— Ки!
Она прижималась спиной к зданию, ее глаза расширились от страха, но она держалась за Райана хваткой, которая могла бы соперничать с хваткой взрослой женщины. Она пыталась встряхнуть его, чтобы он не заплакал.
Я упала перед ними на колени, пытаясь заглянуть поверх них обоих.
— Что произошло?
Слезы и дым затуманили мое зрение.
— Ты ранена?
Она покачала головой.
— Бабушка… Нью-Йорк. — Она втянула в себя воздух и указала на противоположную сторону улицы, на горящее здание.
Это заняло у нее минуту, но она рассказала мне прерывистыми словами, что ее бабушка ранее разговаривала с мужчиной, Март-ином, а затем он ушел. Раздался еще один стук в дверь, и ее бабушка сказала ей взять Райана и спуститься по желобу в их здании. Когда-то его использовали для того, чтобы выбрасывать мусор вниз.
Я вспомнила, как Морин рассказывала мне об этом, когда я однажды была у нее в гостях. Я поинтересовалась о том, что за картина весит у нее на стене, и когда она передвинула ее, за ней оказался квадрат размером с окно с ручкой. Морин сказала мне, что она боялась, что Коннолли однажды попытается спуститься по желобу, возможно, чтобы спрятаться, и так она попадет на улицу, поэтому она спрятала проход за картиной.
Мне нужно было позвонить кому-нибудь — кому угодно — чтобы они приехали и забрали нас, но я забыла свой телефон в машине, когда пыталась дозвониться Харрисону
