гнались за нами, а не за Шулка? Ты бы предпочел, чтобы они убили нас, а не гребаных Шулка? — Квист даже не взглянул на Дрена. Он был слишком занят, качая головой и приходя в возбуждение. — Ты, блядь, сошел с ума. Они выбили из тебя разум — они действительно это сделали.
Тон, прозвучавший в голосе Квиста, заставил Дрена забеспокоиться настолько, что он посмотрел, есть ли у его друга под рукой оружие. Драки начинались из-за гораздо меньшего, и впервые в своей жизни Дрен увидел, что между ними назревает угроза насилия. Он заставил себя говорить спокойным голосом:
— Поверь мне. Мы должны это сделать.
Квист хотел что-то сказать, но остановился. Он глубоко вздохнул, взглянул на Дрена через плечо, не скрывая ярости в глазах:
— Хорошо. Ты сказал, что мы это сделаем, и мы это сделаем. Как я уже сказал, я не заинтересован в том, чтобы быть чьим-либо лидером. Но не превращай это в привычку. Я не состою ни в чьей армии.
Дрен поднял обе руки:
— Конечно. Я обещаю. Только один раз.
— Тогда пойдем расскажем остальным хорошие новости, — сказал Квист и направился обратно вниз, оставив Дрена одного на крыше. Он знал, что Квист переменит свой образ мыслей. Он только надеялся, что это произойдет скорее раньше, чем позже.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
51
Тиннстра
Гора Олиисиус
Внутри храма, вдали от снега и пронизывающего ветра, было тихо. Тишина приводила в замешательство. Снаружи шла война, люди умирали, и все же внутри было так, как будто все хорошо и мирно. Тиннстра чувствовала себя незваной гостьей, вторгшейся туда, куда она не имела права.
Не было ни окон, ни какого-либо естественного освещения, и все же слабое зеленое свечение освещало внутреннюю часть комнаты достаточно хорошо, чтобы видеть. Тиннстра не смогла найти источник. Оно было... повсюду. И открывало невероятное пространство.
— Как такое может быть? — спросила она. — Эта комната? Она слишком большая! Должно быть, больше пятисот ярдов от одной стены до другой.
Гринер улыбнулся.
— Кто знает? Люди более великие, чем я, создали этот храм в старом мире. Некоторые говорят, что его построил сам Руус. Все, что я знаю: что́ он может делать, куда он может нас перенести.
Вдоль стен тянулись каменные альковы, покрытые узорами от пола до потолка. Тиннстра опустилась на колени и провела по ним пальцами. Замысловатая резьба из слов и линий на языке, который она не знала и на котором, конечно, не умела читать. Язык другого мира, другого времени. Символы плыли у нее перед глазами, пока она пыталась понять их значение, но это было выше ее понимания. Было ли это делом рук Бога?
Она встала, посмотрела на остальных, но все они бывали здесь раньше — проходили через врата раньше. Их это не волновало так, как ее. «Где врата?» — с дрожью в голосе спросила она. Не было никакой двери, кроме той, через которую они вошли.
— Каждый альков соединяется с другим храмом в других частях Джии, — сказал Гринер. — Черепа захватили большинство из них во время вторжения. Мы не знаем, как они узнали — где храмы и как их можно найти, — но они узнали. Лишь немногие остаются свободными. — Он повел их в глубь зала и остановился перед небольшим альковом с вырезанным в центре изображением солнца. — Этот для Киесуна.
Он передал Зорику Тиннстре:
— Мне нужны обе руки свободными.
Тиннстра обняла девочку:
— Это будет больно?
Гринер улыбнулся:
— Нет, не совсем. Просто... по-другому.
— Что происходит? — спросила Зорика, по ее телу пробежала легкая дрожь.
— Мы собираемся отвезти тебя в теплое место, — сказал Гринер. — В безопасное место. — Он положил руку на вырезанное солнце, и зеленый свет запульсировал.
— Что... — у Тиннстры не было шанса закончить предложение, поскольку пульсация распространилась на стены.
В алькове стало светлее и теплее, воздух наполнился привкусом морской соли. Желудок Тиннстры скрутило, и стало трудно видеть. Она зажмурилась, чтобы свет не ослепил ее. Все закружилось вокруг нее, вызывая головокружение. Что-то дернулось, и земля закачалась, как палуба корабля в море. Все ее тело словно растянулось так, как никогда не должно было быть. Ее страх расцвел снова. Меч меня не спасет. Я ничто. Ничто. Разваливаюсь на части. Уношусь. Теряюсь. Дорогие Боги наверху и внизу, я потерялась. Она попыталась устоять на ногах, но мир все равно вращался, все быстрее и быстрее. Зеленый свет стал таким ярким, что жег глаза даже сквозь закрытые веки. Она хотела отпустить руку Зорики, но знала, что не сможет. Суставы перекатывались, а кости сжимались. Зорика закричала, и Тиннстру охватила паника. Что они делают? Ей хотелось, чтобы ее стошнило. Она не могла дышать. Ее тело разрывалось на части. Всего этого слишком много. Ошибка. Я умру. Потерянная. Нужно… Если бы только я могла дышать…
Свет исчез, и все замерло, только в груди громыхало сердце. Она втянула воздух, пытаясь набраться смелости открыть глаза.
— Ты в порядке? — спросила Гринер. Зорика шмыгнула носом и слегка всхлипнула. — Тиннстра?
Она открыла глаза. Они все еще были в храме Рууса. Все еще стояли на том же месте, перед тем же альковом. Ничего не произошло.
— Нет. — Она вздохнула. — Что случилось? Что пошло не так? — Она посмотрела на остальных, ощущая всю тяжесть неудачи, задаваясь вопросом, как им теперь спастись, но остальные улыбались. Они выглядели счастливыми.
— Давайте выйдем наружу, — сказал Гринер.
Впереди Эрис толкнул каменную дверь. Но внутрь не ворвался холодный ветер. Вместо этого было тепло и запах моря, яркое звездное небо без грозовых облаков, земля без снега.
— Где мы? — спросила Тиннстра, не веря своим глазам.
— Аскалийские горы, — сказала Джао и указала на юг. — Там Киесун.
Тиннстра моргнула. Океан был далеко внизу, уходя в ночь. Удивительное зрелище. У них получилось. Она рассмеялась. Это было невозможно, но они это сделали. Они преодолели сотни миль в одно мгновение.
— У нас нет времени отдыхать, — сказал Гринер. — Давайте слезем с этой горы. — Он протянул руки к Зорике. Тиннстра колебалась, спрашивая себя, возвращать ли ему королеву. Она чувствовала себя в большей безопасности, держа Зорику на руках, но она также знала, что у нее нет выносливости Гринера, его силы. Зорика, казалось, тоже это знала, поскольку нетерпеливо
