тряслись поджилки. Мать с Браном в руках Ибекса! Эрик на крючке, как и все остальные.
– О нашем разговоре ни слова. Свободен. – Ибекс отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Но, когда Циглер был уже в дверях, вдруг окликнул его: – Хотя постой. Раз уж ты служил у графа, окажешь мне еще одну услугу.
Он подошел к шкафу у стола и извлек оттуда круглый сверток. Аккуратно развернул ткань. Череп! Сирша…
– Знаешь, что это?
Альхор Всемогущий! Так, Эрик, возьми себя в руки. Нельзя расклеиваться, особенно сейчас!
– Впервые вижу, – глухо ответил он и показательно пожал плечами. – Очередная игрушка графа, похоже.
– Что ж, ясно. Иди.
* * *
Выходя из Цитадели, он забрал меч и плащ, а затем двинулся в сторону дома. Он собирался обо всем рассказать матери и ребятам, вместе они придумают решение, правда? Он ведь не будет предателем.
Или будет? Если он скажет про сделку с Лордом-Магистром, они не станут искать Искры вместе с ним, ведь будут уверены, что он их предаст. Людвиг и так ему не доверяет, а Эйлит… Она слушает лишь толстяка, так что о дружбе с ней можно забыть. У Эрика Циглера нет друзей, кроме меча и звезды. Он послужит Королевству, чего бы это ни стоило.
Щен бесцельно бродил по округе, вспоминая беззаботное детство. Почти ничего не изменилось. Но в то же время изменилось все. Он сам не заметил, как вышел из Бъерны, и ноги сами понесли его на дорогу веселья. Выцветшие вывески кабаков покачивались на ветру, зазывая посетителей угоститься йеффельским пивом и медовухой, отведать свинячьих ушей и жареного хлеба с маслом. От аппетитных запахов сводило живот: он ведь ничего не ел с самого утра.
Эрик вошел в первое попавшееся заведение. В руке оказалась деревянная кружка с пенящимся пивом. Хозяин кабака внимательно смотрел на него красными от усталости глазами и ждал, когда Циглер, наконец, решится. Эрик зажмурился и залил пиво в пасть. Горькое, шипучее, оно щекочуще потекло по глотке. Вытеревшись рукавом, он стукнул пустой кружкой по столу. С непривычки голова кружилась, да и ног Щен, кажется, не чувствовал… Звезду жгло от выпитого хмеля.
– Еще, – попросил обережник и положил рядом монеты.
Хозяин проворно сгреб их в фартук и принес новую кружку, которую Эрик тоже выпил залпом.
– Что у тебя случилось, парень? – спросил хозяин, когда вторая кружка с глухим стуком опустилась на стол. Перед глазами все поплыло, его уносило на волнах странных невидимых рек. Бульк… – Что-то явно дерьмовое, если ты спозаранку выпиваешь в одиночестве.
– Все… хорошо… – выдавил Эрик, чувствуя, как стул под ним качается и так и норовит куда-нибудь сбежать. – Все… ик!.. просто прекрасно! Тащи еще!
Надо достать монеты. Где же они? Почему рука его не слушается?
– Ну уж нет, парень! – покачал головой хозяин кабака. – Ты либо тут все спалишь, либо заблюешь.
– Неужели вы откажете магу в удовольствии? – заплетающимся языком едва выговорил обережник.
Вокруг все плыло. Он схватился за стол. Да, вот так. Вроде стало ровнее.
– Я откажу кому угодно, если сочту, что ему хватит, – заключил хозяин и оглядел Эрика с ног до головы. – Иди-ка домой.
– Ладно, – с неожиданной для себя легкостью согласился Циглер и попробовал встать. Ноги сами разъехались в стороны, и он тяжело осел на пол. Может прилечь прямо здесь? – Только вздремну чуток…
Хозяин тяжко вздохнул – видно, не в первый раз имел дело с налакавшимися гостями. Ловко подцепив Эрика за шиворот, он поднял его и усадил обратно на стул.
– Совсем пить не умеешь, приятель. Где живешь?
Мысли в голове шевелились медленно, как каменные жернова. Где он живет? Перед глазами всплыл образ башни, укрытой шкурами. Точно, как Циглер мог забыть?!
– В Маром остроге. Ик!..
– Ты сейчас рядом с Бъерной. М-да, совсем дело плохо. – Хозяин кабака зацокал языком. – Что ж, посиди, пока не придешь в себя. Я тебе не нянька, чтобы бегать и искать.
– В Бъерне?..
– Да, в Бъерне.
– У-у-у! – завыл Эрик от тоски, задрав морду к люстре, свечи которой, разумеется, с утра были потушены. Но он тут же вспомнил кое-что и добавил: – Мой отец живет в Бъерне. Ик! И моя мать.
– Кто твой отец?
– Якоб…
Альхорова задница! Эрик попробовал почесаться правой ногой, но это было неудобно, он чуть не упал. Вот же черт! Совсем память отшибло.
– А мать… Марфа… Не, Магда. И брат у меня есть. – Циглер покачивался на стуле, будто кабак был аркеллем, попавшим в шторм. Глаза сами закрывались. Да, вздремнуть бы не помешало. Особенно, когда в затылке начала зарождаться тупая головная боль.
– Пошли-ка.
Хозяин взял его под руки и, придерживая, куда-то повел.
Они миновали кухню и зашли в кладовую, где лежала всякая утварь. Эрика уложили на мешки с зерном, казавшиеся в это мгновение самой сладкой постелью. Он устроился поудобнее, свернулся калачиком и мгновенно уснул. Легкость в голове превратилась в чугунную тяжесть, словно череп вскрыли и засыпали туда камней.
Уже на границе сна и яви к нему пришла Сирша, такая же прекрасная, как и в первый день их встречи. В сером платье с белоснежным фартуком и волосами, спрятанными под платком. От нее пахло лавандовым мылом и щелоком. Она смотрела на него не то с жалостью, не то с укором, а когда Циглер протянул к ней руку – растворилась в воздухе, будто и не было ее никогда…
Ну и денек!
* * *
– Эй, парень. – Его вырвали из сна, как рыбку из пруда. Где он? Что за место? Какая-то кладовая? – Парень, солнце уже садится!
Хозяин кабака. Черт, он ведь не успеет добраться до ворот! Эрик резко вскочил, как тут же упал обратно: на голову словно надели кастрюлю и как следует по ней вмазали чугунной сковородой. В висках зазвенело, глаза застлала темнота. Во рту все ссохлось, как во время великой засухи, оттого горло скрипело, будто старая дверь. Чертово пиво! Зачем Щен вообще в это ввязался?
– М-да, лучше посиди здесь до рассвета, пока голова не пройдет, – заключил мужчина с сочувствующим видом. – Принесу тебе что-нибудь поесть, станет легче.
Эрик хотел было возмутиться, что он воин, маг, и что ничья жалость ему не нужна, как вновь отчетливо услышал голос Теодора: «Циглер, ты идиот!»
– Спасибо, – простонал обережник и свернулся калачиком, совсем как пес в своей будке. – Простите, что доставил вам неудобства.
Хозяин лишь отмахнулся и ушел. Циглер на мгновение провалился в сон, а когда очнулся, перед ним снова стоял хозяин с подносом, на котором была тарелка дымящейся каши и кружка с водой. От предчувствия
