этаже, и я с содроганием ждала, когда она откроется. Однажды – я сказала, что потеряла счет времени, но полагаю, это случилось недели через две после визита доктора Хабердена, – я вернулась с прогулки, чувствуя себя слегка посвежевшей и повеселевшей. Погода стояла прелестная, сквер окутался зеленой дымкой, невесомой, точно облако, и аромат цветов меня совершенно пленил, я вспомнила о том, что такое счастье, и зашагала бодрее. У самого дома я приостановилась на краю тротуара, чтобы пропустить едущий мимо фургон, ненароком взглянула на фасад – и тотчас же словно окунулась в ледяные глубины, сердце мое екнуло, внутри меня открылся бездонный провал, и я оцепенела от невыразимого, бесформенного ужаса. Я слепо протянула руку сквозь плотные складки тьмы, из долины мрака и теней, и сумела не упасть, хотя камни мостовой под ногами шатались, кренились, и всякое ощущение твердой опоры меня покинуло. Меня угораздило посмотреть на окно Фрэнсиса: штора была отдернута в сторону, и из кабинета моего брата наружу выглядывало нечто живое. Нет, я не стану утверждать, что видела лицо или хотя бы похожую на него маску; тварь с горящими огнем глазами свирепо уставилась на меня, глаза эти находились на чем-то столь же бесформенном, как и охвативший меня страх, и увиденное показалось мне воплощением скверны и гниения. Я стояла и дрожала, словно в лихорадке, меня терзали невыразимые муки ужаса и омерзения, и минут пять я не могла пошелохнуться. Войдя в дом, взбежала по лестнице и постучалась к брату.
– Фрэнсис! – закричала я. – Фрэнсис, ради всего святого, ответь мне. Что за ужасная тварь в твоей комнате? Изгони ее, Фрэнсис, вышвырни сейчас же!
За дверью раздался такой звук, словно кто-то неуклюже передвигался, волоча ноги; последовало сдавленное бульканье, как если бы кто-то пытался вновь обрести дар речи; и, наконец, послышался голос, такой прерывистый и приглушенный, что я с трудом разобрала смысл сказанного:
– Тут никого нет. Пожалуйста, не тревожь меня. Я сегодня себя неважно чувствую.
Я отвернулась, ощущая безграничный ужас и беспомощность. Я ничего не могла поделать и недоумевала, почему Фрэнсис солгал мне, ведь я увидела существо за стеклом слишком отчетливо, чтобы оно было обманом зрения, пусть все и продлилось лишь миг. Я застыла, выискивая в памяти некую деталь – нечто, увиденное в момент изначального ужаса, прежде чем на меня уставились пылающие очи. Внезапно мне кое-что вспомнилось: в тот самый миг, когда я подняла лицо, штора отодвинулась, и я успела увидеть, что ее двигало – осознав это, я поняла, что омерзительный образ навеки запечатлелся в моем мозгу. Это была не рука; штору не придерживали пальцы, ее отодвинул в сторону черный обрубок, гниющий и неуклюжий, похожий на звериную лапу, и это зрелище осталось во мне, выжженное огнем, за мгновение до того, как темные волны ужаса захлестнули меня, и я рухнула в бездну. Я была потрясена до глубины души случившимся и тем фактом, что жуткая тварь делила комнату с моим братом; я подошла к двери и снова позвала его, но ответа не дождалась. Вечером ко мне подошла служанка и шепотом призналась, что в течение трех дней оставленную еду забирали нетронутой; горничная стучала, но раздавалось лишь знакомое мне шарканье. Дни сменяли друг друга, брат по-прежнему не притрагивался к еде и не отвечал на стук и призывы. Слуги стали со мной откровеннее; как выяснилось, они тревожились не меньше моего; кухарка сказала, что, когда Фрэнсис только заперся в своей комнате, она часто слышала, как он выходит ночью и бродит по дому; однажды, по ее словам, дверь в холле открылась и снова закрылась, но на протяжении последних ночей она не слышала ни звука. В конце концов наступила развязка; все случилось в вечерних сумерках, когда я тосковала в комнате, которая погружалась во тьму; внезапный жуткий вопль разорвал тишину, пробудив во всем доме звонкое эхо, и я услышала топот: кто-то испуганно мчался вниз по лестнице. Вскоре служанка ворвалась ко мне, чуть не падая, бледная и дрожащая.
– О, мисс Хелен! – прошептала она. – Ради всего святого, мисс Хелен, что произошло? Посмотрите на мою руку, мисс; посмотрите на руку!
Я подвела ее к окну и увидела на руке черное влажное пятно.
– Ничего не понимаю, – сказала я. – Ты можешь объяснить?
– Я только что убирала вашу комнату, – начала она. – Перестилала простыни на кровати, как вдруг мне на руку упала капля, и я посмотрела вверх, а потолок черный и с него что-то сочится.
Я пристально посмотрела на нее и прикусила губу.
– Пойдем со мной, – велела я. – Возьми свечу.
Моя спальня находилась под комнатой брата, и я с трепетом перешагнула порог. На потолке я увидела пятно, черное и влажное, покрытое темной росой, и лужа мерзкой жидкости просачивалась сквозь белоснежные простыни на постели.
Я побежала наверх и громко постучалась в дверь брата.
– Ох, Фрэнсис, Фрэнсис, мой дорогой брат! – воскликнула я. – Что с тобой случилось?
А потом прислушалась. Раздался сдавленный звук, после чего бульканье, словно кто-то полоскал горло, но потом наступила тишина, и как я ни звала, никто не ответил.
Невзирая на последние слова доктора Хабердена, я поспешила к нему; по моим щекам струились слезы, пока я пересказывала случившееся только что, а доктор слушал с каменным лицом.
– В память о вашем отце, – проговорил он наконец, – я пойду с вами, хотя ничего не могу сделать.
Мы вышли; на улице было темно и тихо, воздух потяжелел от жары и многонедельной засухи. Я увидела в свете газовых фонарей, как побелело лицо доктора; когда мы подошли к дому, его рука дрожала.
Мы без промедления поднялись наверх. Я держала лампу, а Хаберден позвал громко и решительно:
– Мистер Лестер, вы меня слышите? Я должен вас увидеть. Отвечайте немедленно.
Но никто не ответил, однако мы оба услышали бульканье, о котором я уже упоминала.
– Мистер Лестер, я жду. Откройте дверь сию секунду, или я ее выломаю. – И он позвал в третий раз таким звучным голосом, что в коридоре проснулось эхо: – Мистер Лестер! В последний раз приказываю открыть дверь!
– Ах! – проговорил доктор после затянувшейся, угрюмой паузы. – Мы теряем время. Не будете ли вы так любезны принести мне кочергу или что-нибудь похожее?
Я побежала в чулан, где хранилась разная утварь, и нашла тяжелый инструмент, похожий на тесло. Я решила, оно подойдет.
– Очень хорошо, – сказал доктор, – полагаю, сгодится. Я предупреждаю, мистер Лестер, – громко крикнул он в замочную скважину, – о намерении вломиться в вашу комнату.
Затем под ударом тесла
