майор Эстерхази сотрудничал с немецкой разведкой. Однако у современных исследователей, занимающихся делом Дрейфуса, есть стойкие подозрения, что он был лишь марионеткой в руках некой группы лиц, мечтавших, например, скомпрометировав Дрейфуса, очистить от евреев верхушку Франции – ее правительственный и административный аппарат, а также командный состав армии. Существовал ли этот тайный заговор? Или все это домыслы историков? Ответить на этот вопрос сегодня нет возможности. Доподлинно известно одно: Дрейфус был невиновен.
К тому времени, когда власти Франции это признали, его главный защитник был мертв. Золя погиб в 1902 г. у себя дома при странных обстоятельствах: он отравился угарным газом из-за неисправного дымохода.
Все это очень походило на умышленное убийство. Однако доказать это не удалось. Никто больше не произнес во весь голос: «Я обвиняю!» — и не указал на вероятных виновников трагедии – антидрейфусаров.
Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!
1907 г.
Революцию нельзя победить, лишь уничтожая ее вожаков и сторонников, бесконечно сводя с ними счеты. Тот, кто добивается полной победы над революцией, вынужден взять особый «кредит доверия» – обещать обществу те перемены, которых оно заслуживает, и непременно соблюсти все условия этого «договора с дьяволом» – многоликим, многоглавым мятежным обществом, столько раз пожиравшим своих детей: и революционеров, и реакционеров.
П. А. Столыпин в своем кабинете. Зимний дворец. 1907 г.
Став в 1906 г., в разгар Русской революции 1905–1907, министром внутренних дел (с 26 апреля) и премьер-министром Российской империи (с 8 июля), бывший гродненский (1902–1903) и саратовский (1903–1906) губернатор Петр Аркадьевич Столыпин (1862–1911) залил страну кровью. Всего за годы его премьерства (1906–1911) военно-полевыми и военно-окружными судами по так называемым политическим преступлениям было вынесено 5735 смертных приговоров, из которых 3741 приведен в исполнение (С. Куртуа, Н. Верт и др. «Черная книга коммунизма», 1997; рус. изд. 2001). Большинство осужденных были повешены на «столыпинских галстуках», как прозвали тогда виселицы. К каторжным работам были приговорены 66 тысяч человек (Г. П. Сидоровнин. «Столыпин. Жизнь за Отечество: Жизнеописание (1862–1911)», 2007).
Все это немыслимые цифры по меркам добродушного, идиллического XIX в., когда с 1825 по 1905 г. в России был казнен 191 человек. Однако для XX в., века «крупных оптовых смертей» (О. Э. Мандельштам), все эти столыпинские расправы оказались лишь капельками в безбрежном море крови, разлившемся по планете. Но кто об этом знал, когда 6 марта 1907 г., уже на исходе революции, Столыпин взошел на трибуну Второй Государственной думы, чтобы заручиться «кредитом доверия» на будущее.
Немалая часть зала, а социалисты в нем составляли более 40 %, негодовала при одном его появлении. Великое потрясение охватило эту группу депутатов. Для них самодержавная Россия, этот оплот «православия и народности», из последних сил оборонявший Государство, Церковь и Народ в канун апокалипсиса нашего времени, виделась чуть ли не мировым злом. В те минуты, когда на трибуну выходил Столыпин, он казался своим противникам олицетворением мирового зла.
В тот день, 6 марта, премьер-министр выступил с программой намеченных им реформ. Она включала все, что давно было нужно Российскому государству. Прежде всего предстояло решить земельный вопрос, и Столыпин уже начал это делать.
В 1861 г., после отмены крепостного права, земля почти везде перешла в руки крестьянских общин, которые распределяли ее среди своих по числу «работников» или «едоков». Лишь в западных губерниях крестьяне получили землю в частную собственность.
Столыпин рос в Ковенской губернии, несколько лет учился в Виленской гимназии, почти 13 лет, с 1889 по 1902 г., служил в Ковно (ныне – Каунас), был гродненским губернатором – в общем, прекрасно знал жизнь западных губерний, самых европейских в России. Он так же хорошо знал, как обстоит дело с крестьянскими хозяйствами на той же Ковенщине или Гродненщине. Знал, что урожаи там заметно выше, чем в других районах страны, что местные крестьяне, сами владея землей, не страдают от голода.
Еще 9 ноября 1906 г. император Николай II подписал подготовленный по инициативе Столыпина указ, в котором, в частности, говорилось, что «каждый домохозяин, владеющий землей на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли». Как отмечает биограф Столыпина С. Ю. Рыбас, в России началась «экономическая, бескровная, но самая глубокая революция» («Столыпин», 2009).
За те несколько лет, что отделяли Россию от Великой войны, возможностью выделиться из общины воспользовались около полутора миллионов крестьянских семейных хозяйств из 13,5 миллиона (по данным на 1 января 1916 г.). К началу 1916 г. еще 6 миллионов 174 тысячи семейств уже подали ходатайства о закреплении земли в личную собственность.
Важной частью аграрной реформы по Столыпину стало разрешение крестьянам переселяться в Сибирь и на Дальний Восток – в глухие, целинные районы страны. Переселенцы получали, как правило, столько земли, сколько хотели; они могли бесплатно везти с собой имущество и скот; им выделялись средства на подъем хозяйства. За несколько лет этой возможностью воспользовались около 400 тысяч семей (впрочем, до 18 % из них впоследствии вернулись в родные места).
Начатая Столыпиным реформа двигалась не очень спешно, как страгивается с места тяжелый груженый воз, но меняла жизнь основательно, необратимо. Поначалу она вызывала волнения в крестьянских общинах, которые противились отделению самых энергичных, сильных крестьян; порой дело доходило до кровопролитий. Были у нее влиятельные противники и среди высших сановников. Но уже по прошествии трех лет после появления столыпинского указа, один из таких противников, бывший премьер-министр И. Л. Горемыкин признал: «…В силу этого закона успели устроить свое землевладение сотни тысяч крестьян. Существенно изменить его уже поздно, и это внесло бы опасную неустойчивость и путаницу во все дело крестьянского землеустройства… Теперь нельзя не принять его […]: снявши голову, по волосам не плачут» (цит. по книге В. Н. Воронина «Петр Столыпин. Крестный путь реформатора», 2012).
Благодаря аграрной реформе уже к 1914 г. в России по сравнению с началом XX в. существенно увеличились урожаи важнейших сельскохозяйственных продуктов. «Производство зерновых выросло на 22,5 %, картофеля на 31,6 %, сахарной свеклы на 42 %. В частности, производство пшеницы выросло на 44,2 миллиона центнеров (37,5 %), ячменя – на 36,3 миллиона центнеров (62,2 %), картофеля – на 79,1 миллиона центнеров (31,6 %)» (цит. по книге Рыбаса).
Но программа, предложенная 6 марта 1907 г., меняла жизнь не только крестьянства. В недавнее революционное время России пришлось пережить великие потрясения во многом из-за несовершенства трудового законодательства. По этой причине немало рабочих были обречены жить и работать в самых тяжелых условиях. Это вынуждало их отстаивать свои права с оружием в руках. Судьбы многих из них были брошены в топку революции.
Рабочее законодательство надлежало срочно реформировать. Прежде
