это означает, — нож под ребра в темноте; такое в лагере уже случалось.
— Я верный коммунист и всегда был им, — сказал он. — Авторитет Эстабло я не признаю. Настанет день, когда я представлю свое дело в Центральном комитете.
— Зачем ты лезешь на рожон? — спросил Пабло, понизив голос. — К чему это упрямство? Ты строптив, Бернардо. Говорят, ты подружился с адвокатом лишь для того, чтобы досадить нам.
Берни горько усмехнулся:
— Винсенте был честный человек. Я им восхищался.
— И зачем устраивать эту борьбу со священником? Такие вещи создают проблемы. Никакого смысла препираться с ним нет. Эстабло прав: это все буржуазный индивидуализм.
— Тогда что мы делаем? Как сопротивляемся?
— Мы держимся вместе, и в этом наша сила. Когда-нибудь фашизм падет.
Пабло сморщился и почесал запястье. Вероятно, он тоже подцепил чесотку — такой риск существовал, если проводить много времени в обществе Эстабло.
— Еще одно. Эстабло хочет, чтобы ты ушел из барака. Попроси о переводе в другой, скажи, что тебе тяжело здесь после смерти друга.
— Вряд ли мне разрешат, — пожал плечами Берни.
— Эстабло сказал, ты должен попросить.
— Я попрошу, comrade[64]. — Последнее слово Берни произнес с горечью.
Пабло ушел.
Берни смотрел ему вслед и размышлял: «А если мне не позволят перейти в другой барак, скорее всего, будет так: Эстабло заявит, что, оставаясь, я снова лезу на рожон».
Глядя сквозь колючую проволоку на холм, где похоронили Винсенте, — там виднелась коричневая прорезь в белом снегу, — Берни подумал, что не прочь был бы лечь в землю рядом с другом, а потом крепко сжал губы. Нет. Пока жив, он будет бороться. Так поступают настоящие коммунисты.
Глава 34
За столом во время обеда атмосфера сгустилась. Сэнди и Барбара оба беспрестанно курили, перемежая сигаретой каждое блюдо. Сэнди был непривычно молчалив, то и дело погружался в свои мысли, а Барбара нервно и бессвязно поддерживала беседу, пару раз она бросала на Сэнди странные взгляды. Гарри казалось, что они страшно далеки друг от друга, между ними порвалась связь. Обстановка стала давить и на него. То и дело он ловил себя на том, что всматривается в озабоченное, угрюмое лицо Сэнди и думает о судьбе Гомеса. Что с ним сталось?
Разведка знала о новом приглашении на обед к Форсайту, и днем у Гарри состоялся подробный разговор с Хиллгартом. Они не виделись больше недели. Кабинет капитана располагался в дальней части посольского особняка, Гарри никогда там не бывал. Деловитая на вид секретарша отвела его в просторную комнату с высоким сводчатым потолком. На стенах висели фотографии военных кораблей в рамках, на полке рядом с альманахом Уитакера и справочником «Боевые корабли» Джейна стояли томики романов Хиллгарта. Гарри вспомнил пару названий книг, которые в школе читал Сэнди: «Принцесса и лжесвидетель», «Творец войны».
Хиллгарт сидел за массивным дубовым столом. Лицо у него было хмурое, в больших выразительных глазах светилась ярость, хотя говорил он спокойно.
— У нас проблемы с Маэстре, — заговорил капитан. — Он чертовски зол. Вместе со своими дружками из числа монархистов они шпионили на этом проклятом прииске, и Гомес работал на них. Очень жаль, что вы невольно его выдали. Маэстре и без того сердился на вас, так как вы вскружили голову его дочери и оставили отношения без развития. Их операции на этом пришел конец.
— Могу я узнать, что случилось с Гомесом, сэр? Он…
— Маэстре не в курсе. Но не рассчитывает увидеть его снова. Гомес работал на него много лет.
— Ясно.
У Гарри упало сердце.
— По крайней мере, Форсайт, кажется, ни в чем вас не подозревает. — Хиллгарт уставился на Гарри. — Так что дурачьте его и дальше, соглашайтесь внести деньги в проект и сообщите мне про отчеты, о которых они говорили, когда получите доступ. Я хочу знать, что в них.
— Да, сэр.
— Сэр Сэм обрабатывает членов парламента в Лондоне. Они могут положить конец всей операции. Если это случится или что-то пойдет не так, у меня есть особый план в отношении Форсайта. — Он помолчал. — Мы попытаемся завербовать его. Предложить то, что он хочет получить от этого прииска, мы не можем, зато можем надавить на него иначе. Он так и не общается с родными?
— Совершенно.
Хиллгарт хмыкнул:
— Значит, тут нам искать нечего. Ну ладно, посмотрим. — Он резко взглянул на Гарри. — Чем вы так озабочены? Не нравится, что мы попытаемся нажать на Форсайта? У меня сложилось впечатление, что вы его терпеть не можете. — (Гарри ничего не сказал.) — Вы не созданы для такой работы, Бретт? — произнес Хиллгарт, не сводя с него глаз.
— Да, сэр, — с трудом проговорил Гарри. — Я делал лишь то, что от меня просили. Мне очень жаль, что я так подвел вас и лейтенанта Гомеса.
— Еще бы! Но нам нужно, чтобы вы продолжали игру, — пока. После мы отправим вас домой. Вероятно, довольно скоро. — Капитан слегка улыбнулся. — Полагаю, для вас это станет облегчением?
Пилар принесла основное блюдо, паэлью, — мидии, креветки и анчоусы на подушке из риса. Она поставила кушанье на стол и ушла, не глядя никому в глаза. Барбара разложила еду по тарелкам.
— Отличное угощение — свежие морепродукты, — сказал Сэнди, который как будто оживился, ощутив запах паэльи, и улыбнулся Гарри. — Сейчас их мало как никогда.
— Почему?
— Рыбакам выдают норму бензина, чтобы те могли ходить в море на своих лодках, но топливо на черном рынке стоит астрономически дорого, так что они продают его, получают дикую прибыль и больше ничего не делают. Вот видишь, к чему ведет наша блокада.
— А правительство не может заставить их использовать бензин по назначению?
— Нет, — рассмеялся Сэнди. — Они издают законы, но не могут принудить людей их исполнять. У половины министров рыльце в пушку.
— Как продвигается проект, в который вы решили вложиться? — поинтересовалась Барбара и опять посмотрела как-то странно, теперь на Гарри.
— Ну…
— Медленно, — перебил его Сэнди. — Сейчас вообще ничего не происходит.
— Я вчера получил письмо от Уилла, — сообщил Гарри. — Ему теперь нравится жить в деревне.
— Его жена, должно быть, рада, что они далеко от бомбежек, — сказала Барбара.
— Да, это было слишком для нее. — Гарри серьезно посмотрел на Барбару. — Вы слышали про Ковентри?
Она глубоко затянулась сигаретой. Ее глаза за очками казались усталыми, под ними появились темные круги, которых Гарри раньше не замечал.
— Да. Пятьсот погибших, как пишут в газетах. Центр города сровняли с землей.
— Ох уж эти заметки в «Аррибе», там все преувеличивают, — заявил Сэнди. — Всегда изображают бомбардировки хуже, чем они есть. Пишут под диктовку немцев.
— Это было на Би-би-си.
— Я тоже слышал, — подтвердил Гарри.
— Ковентри всего в пятнадцати милях от Бирмингема. Каждый раз, слушая
