class="p1">– Да здравствуют император и императрица! – выкрикивает кто-то из толпы. И присутствующие подхватывают, скандируя фразу три раза.
За нашей спиной доверенное лицо императора выносит два массивных кресла, сцепленные между собой одним широким подлокотником. И мы садимся. Устанавливаем чаши на специальную выемку у крайних подлокотников, и я расслабленно выдыхаю.
– Вот и всё, – шепчет иронично муж и быстро целует в щёку. – А ты боялась.
– Ничего я не боялась, – бурчу, закатывая глаза.
– Тебя всё утро рвало от страха, – не соглашается Сир.
– Я вообще-то беременна, и это был токсикоз.
– Что-то раньше ты им не страдала. Просто признай, тебе было чуточку страшно. Это нормально. Мне вот было очень страшно. И даже стошнило разочек.
– Слабак, – фыркаю и стараюсь не рассмеяться. Так как один варвар опять кипит и еле сдерживается, чтобы не обернуться на глазах у всех.
– Вы можете не спорить хотя бы в такой важный момент? – шипит на нас Арткур. Мой самый ответственный муж не оставил одну и прятался всё это время в комнате.
– Он первый начал! – ябедничаю, словно маленькая.
– Отпускай! – приказывает грозно император, накрывая мои пальцы тёплой ладонью.
Замолкаю, и наш балкончик плавно спускается, словно кабина лифта. К нам подходят первый министр Сеата, мой папа Стейбек и король Тало Альждеди Первый. Муж помогает встать, и я расписываюсь в трёх главных документах.
Поздравив нас, троица удаляется в свой круг. Мы разворачиваемся и рука об руку переступаем порог императорского дворца. Следом, чётко по иерархии за нами заходят правители соседних планет, министры Сеата, родственники, чиновники Федерации, первые лица империи и остальные приглашенные подданные.
Бал по случаю коронации и свадьбы двух правителей длится весь вечер. После громких поздравлений и подарков – ужин из двенадцати блюд и с алкоголем. Танцы, развлекательное шоу и последним аккордом – залпы ярких разноцветных салютов на ночном тёмно-бордовом небе. Их запускают по всей планете с двух спутников Сеата.
Поздней ночью Сириус заканчивает сей праздник. Император благодарит присутствующих и толкает очень вдохновляющую речь о мире, единстве и перспективах.
Долго говорит, и мне очень хочется отстрелить ему голову, так как я очень устала, голова гудит, ноги тоже. И опять тошнит. Хочется раздеться и лечь спать. Эти несколько дней были очень напряжёнными и энергозатратными. Да и дневная коронация отняла все силы.
Но слава звёздам, муж затыкается и, помогая мне подняться, тянет к одному из трёх выходов. Мы медленно удаляемся из тронного зала. За нами выходят мужья. Как только закрываются двери, отрезая от гостей, шумно выдыхаю и, покачнувшись, прижимаюсь к императорскому боку.
– Подержи, Кор, – Сириус снимает с моей головы корону. Закусываю губу, чтобы не застонать от облегчения.
Муж подхватывает на руки и несёт меня в нашу опочивальню. Его дворец в два раза больше моего, ахернарского. И, честно сказать, я хочу, чтобы он воспользовался своим телепортатором сейчас и немедленно перенёс меня прямо в глубокую, наполненную чуть тёплой душистой водой ванну. С одеждой, украшениями и обувью. Я не буду возмущаться. Правда.
– Забери свою корону и отдай мою жену! – рявкает Алькор на пороге спальни. Отбирает меня и хлопает перед носом сеатца дверью.
– А ты бываешь грозным, – хихикаю, поглаживая по волосам мужа.
Ахернарец ворчит про эгоистов венценосных и заносит в купальню. Сноровисто раздевает и, поставив на душевой поддон, выходит. Ну, ещё бы за меня помылся, и цены бы ему не было.
После быстрого и прохладного душа кутаюсь в халат и выхожу в комнату. Пока Алькор взбивает подушки и раскрывает постель, переодеваюсь в любимую пижамку.
– Я тебя очень люблю, Кор. Спасибо, что заботишься, – сонно-заплетающимся языком бормочу и ныряю под лёгкую простыню вместо одеяла.
– Засыпай, любовь моя. Я быстро, – улыбается он, целует в губы и тоже уходит в душ.
Дремлю с глупой улыбкой на лице. Почти уплываю в сладкое сновидение. Но за спиной прогибается матрас и немного будит меня. Сильные руки притягивают к груди. И это не Алькор. Выныривая из сонного марева, поворачиваю голову.
– Спи, спи, – целует в губы Сириус.
Киваю, устраиваясь удобнее. И замечаю выходящего из душа синекожего мужа. Ахернарец изумлённо таращится на нас, темнеет от злости и негодования.
– Не пыхти, Кор, погаси свет и ложись уже, – бурчит сеатец.
Развожу в сторону руки, и Алькор ныряет ко мне. Укладываю голову на его плечо, закидываю ногу на бедро и со счастливым вздохом уплываю в крепкий и сладкий сон. В котором в чистом поле с табуном пегасов стоят самые любимые мужчины. Советники. Избранники. Мужья. И рядом, рука об руку с ними одна маленькая королева. Их Вейла... Жена… Просто Ведана.
Бонусный эпилог.
Двадцать лет спустя.
– Рая, не суй пальчики ицару в пасть! – рявкаю я злобно, медленно спускаясь со второго этажа. – Скажи дочери, Проци!
– Эрраи, не дразни зверя, он может укусить, – муж перепрыгивает ступеньки, подхватывает на руки малышку и ласково увещевает. С ней единственной он не высокомерный, надменный и холодный. Даже голос становится добрее , черты лица мягче и глаза светлеют.
– Бластер – мой друг! – спокойно заявляет девочка, не испугавшись моего гневного взора. – Он никогда не укусит!
– Ты, конечно, такая же бесстрашная, как твоя мать, но всё же давай договоримся: ты не суёшь конечности ему в пасть, и за это я прокачу тебя на джете прямо к звёздам.
– Каждый день? – тут же прищуривается малолетняя манипуляторша.
– Нет, только сегодня вечером.
– Плохая сделка, папа, – скрещивает ручки на груди дочь.
– Если ещё раз твои руки будут в опасной близости от морды ицара, я отправлю его к папе на Сеат. И ты с ним увидишься только на совершеннолетие! – вмешиваюсь в воспитательный процесс.
– А в опасной близости – это как? – хмурится ребёнок, грызя ноготь на пальце.
– Вот так, – с нажимом перехватываю за кисть и мягко опускаю вниз.
– Поняла. Хорошо. Вот как надо заключать сделки, папа, – подмечает малютка и вприпрыжку уносится к дремлющему Бластеру.
– Это твоё воспитание, Веда! – ворчит Процион, а я хихикаю.
– Пойдём, есть очень хочется, – тяну мужа на улицу.
– Ваше Величество, всё готово, – отвлекает Поллукс прямо у порога.
– Что готово? – хмурит
