желая убить каждого, кто подойдет к ним. А монстры, словно выбрав их своей добычей, закружили вокруг. Острые когти пытались добраться до влюбленных сквозь огонь, деревья пробивали корнями землю, в желании пронзить тела и лианами выбить их из огненного круга защиты.
Все вокруг рычало, скрипело, стонало, и словно глоток свежего воздуха для Лесара прозвучал спокойный голос любимой дочери: «Посмотри в ее глазки, мама, ты увидишь в них меня, потому что она часть меня, часть моего сердца и души. Мое тело умрет, но я буду жить в ней дальше. Любя ее, ты будешь продолжать любить меня. Видя, как она растет, увидишь, как я заново становлюсь взрослой. Пойми, пока она живёт, буду жить и я, и ты, и будем продолжать жить в ее детях и внуках».
«Пока она живет, буду жить и я» — вторил ей голос любимой жены, и Лесар закричал от понимания, что сам убивал свое будущее. Он отправил свою семью в безопасное место, место, где ни один маг их не найдет, но тем самым обрек их на скорую смерть, и сейчас единственное дитя, что хранило в себе их любовь противостояло Темному лесу, который он сам лично кормил своей ненавистью.
Тонкие темные лианы перехватили Рэтмира за щиколотку и потащили вверх, Ника, закричав, перехватила любимого за руки и, повиснув на нем, попыталась утянуть на землю, но уже другая лиана обхватила ее за талию и дернула вверх, отрывая от принца. Рэтмир запустил огнем и пережог лианы, бросился к Нике, стараясь перехватить ее падение, но черный зверь с рыком бросился на него, повалив на землю, попытался вцепиться в горло. Голубое свечение неожиданно вспыхнуло и наполнило пространство вокруг, парализуя всех, и от этого создалось ощущение, что все попали внутрь кристалла.
Тело Ники осторожно двинулось к земле, и девушка смогла спокойно встать на ноги. Лесар, как и она, могли двигаться, мужчина шагнул к ней, но девушка испуганно попятилась и, оглянувшись на Рэтмира, бросилась к нему. Повалила нависшего над ним зверя, обхватила парня за плечи и попыталась оттащить. Рэтмир, чувствуя ее рядом, понял, что к нему возвращается способность двигаться, и уже через пару минут они, обнявшись, замерли, с тревогой смотря на Оракула, с рук которого лилось голубое марево. Оно растекалось по всему Темному лесу и стало стеной вокруг Анрогского королевства.
Даже не представляя чего ждать от Оракула, что чуть не убил их, Рэтмир задвинул Нику себе за спину, и, заметив это, Лесар поднял свой взгляд на принца.
— Ты должен сделать ее счастливой, — тихо прошептал Темный оракул и, взмахнув руками, привел все вокруг в движение. Голубое марево впитывало в себя всю темноту измененного леса и, словно потоки ручьев, устремлялось в тело Оракула. Ника прижалась к принцу, опасаясь, что эти потоки подхватят и их и видела, как тело Оракула начало меняться, его волосы стали расти, кожа покрываться морщинами, а высокая фигура склоняться под тяжестью тьмы стала пригибаться к земле. Потоки все еще втягивались в тело, как Лесар с болью взглянув на Нику, отвернулся и вошел в портал. Черно-голубые потоки вошли следом и исчезли вместе с порталом.
Воздух вокруг стал прозрачным, деревья покрылись желтыми листьями, и они стали опадать на землю, животные поднимались на ноги и, растерянно шагая, скрывались в зарослях.
— Ты цел? — Ника стала судорожно ощупывать Рэтмира особенно в тех местах, где на одежде виднелась кровь.
— Я в порядке, — Рэтмир перехватил Нику и прижал к себе. — Он исцелил все раны. Ты как?
— Я? — Ника всхлипнула и уткнулась ему в грудь. — Я так испугалась, эти монстры вокруг, и ты… один…
— Я не был один, — тихо прошептал принц и, приподнимая ее лицо за подбородок, прошептал, — ты была рядом.
Ника подняла руку, коснулась его щеки с уже заметной щетиной и потянулась за поцелуем. В лесу тихо опадали листья, выстилая золотым ковром землю и укрывая все следы буйства Темного леса. Деревья погружались в спячку, чтобы обновиться и спустя время распустить на своих ветвях новую зелень, не тронутую тьмой. Звери, очнувшись от темной ярости, спешили в свои земли и старались забыть произошедшее.
Старшие Оракулы оторвали свои взгляды от черного монумента, на котором было видно изображение целующейся пары. Старшая махнула рукой и каменная страница перевернулась, показывая сгорбленного старика, что устало сел на берегу озера.
— Пора поговорить с моей девочкой, — тихо прошептала Старшая.
— Согласен, — кивнул Старший, — но думаю сначала мы навестим и мою внучку.
И махнув посохом открыл портал к Рэтмиру и Нике.
Глава 43
Одиночество Ники и Рэтмира нарушили быстро. Не успели они отойти от произошедшего, как рядом стали открываться порталы, и в лесу стало очень многолюдно. Старший и Нордик с Ноланом вообще появились одновременно и накинулись на пару с расспросами. Ника, осознав, что находится в одной ночной рубашке, смутилась и спряталась за спину принца, но уже через секунду с десяток курток, кафтанов и теплых кофт было протянуто ей. Но Рэтмир, остудив всех ледяным взглядом, снял с себя камзол и надел на девушку, демонстрируя, что о ней есть кому заботиться.
Новостей было много, но главная была в том, что Темный лес исчез. Все наперебой рассказывали, как сила Оракула окутала отравленные создания и просто вытянула всю темноту. Деревья после этого стали скидывать листья, а звери как шальные разбегались, кто куда. Люди требовали рассказать, что произошло, каждый понимал, что главные события произошли здесь! Ведь именно сюда стекалась магия и ненависть, что вынули из монстров. Старший, заметив смущение Ники и не особое желание принца говорить, громко оповестил всех, что кронпринц и Ника победили Темного Оракула. Мир пришел на земли Вечного леса! И пока все переваривали эту новость и не накинулись с новыми вопросами, подошел к девушке:
— С тобой хотят поговорить, девочка.
— Оракул?
— Да, Старшая, она о многом поведает тебе.
— Сначала она оденется и поест, — нахмурился Рэтмир, чувствуя, как любимую сотрясает нервная дрожь. Да и после пережитого упускать Нику из вида он не хотел, опасался возвращения Лесара, хотя и понимал, что тот исправил свои ошибки. Но что если он потребует за это цену?
— А еще надо освободить короля Олерана, — заметила Ника, почему-то нервничая от предстоящей встречи со Старшей. — Ему пришло время вернуться.
Старший не возражал, с довольной
