— Редко какая женщина способна пересилить себя... Отнестись к сопернице как к человеку. Не злорадствовать, а протянуть руку... Цени!
— Ценю, ценю! — кивнул Григорий. — Что те, из Научного центра, выскребли у нас?
— Давай сначала перекусим.
Выпив по чашке чая с бутербродами, они подошли к письменному столу.
— Теперь можно и поработать. Садись, Григорий Васильевич. Способен следить за мыслью?
— Черепок поцарапали, мозгов не зацепили. — Григорий сел на стул. — Соображу.
— Программу мы разработали интересную и оригинальную, имитируя работу модели. Вот тебе программа имитации.
Григорий нетерпеливо схватил плотный картон, стал просматривать столбик цифр на «вводе».
«Номер задачи... Это обычное... Тип... Приоритет задачи... Дальше... Интервал поиска задания... Так... Резерв времени, на отсрочку заданий, не вызывающей простоя... Так... Продолжительность операций...»
Если бы кто-нибудь, не посвященный в работу Проблемной лаборатории, взглянул со стороны на этих двоих мужчин, которые неспешно и мирно обменивались репликами, заглядывали в карточки и перфоленты с отпечатанными столбиками цифр, где в различном сочетании толпились единицы и нули, он бы удивился: почему так напрягается младший, почему старший так доброжелательно и терпеливо возражает ему.
Тем временем в воображении Петра Яковлевича и Григория возникали очертания модели — еще неясные, расплывчатые. Их можно было изменять, добиваясь совершенства, или полностью заменить.
Григорий вообразил одно из сочленений «Схвата» — опорную штангу или кронштейн. С ней или с ним сочленены металлические суставы с гибкими, жесткими захватами. И циркуль, и карандаш, и автоматический резак — все это пойдет в дело, если понадобится. Внешний вид «Схвату» придадут Лесь Прут и его товарищи-конструкторы. Главное для Григория затаится внутри этих механических приспособлений, туда потянутся сотни, если не тысячи разноцветных нервов-проводков, скрепленных в жгуты. Они подведут к исполнительным сочленениям импульсы-команды, получив от датчиков, вмонтированных в металл, всю отобранную ими информацию.
Петр Яковлевич исходит из результатов, добытых во время прогона программ на машине. Он предусматривал несколько возможных вариантов, допуская, что каждый из них не окончательный, что и Григорий, и Ромашко, и Лесь Прут придумают лучше, совершенней. Поэтому он или возражал, или одобрял выводы Григория. Тот ершился, горячился и... соглашался.
Мысль — материальное творение мозга — бестелесная, невесомая, вырисовывала еще невидимое, наделяя его подвижностью, изящностью.
Петр Яковлевич ткнул пальцем в столбик цифр, подводящих итоги имитации. Один прогон на машине занял всего лишь семь минут. Модель «работала» в нескольких режимах: схватывание, поднятие, установка заготовок и снятие готовых деталей, их укладка, складирование. Было просчитано время, необходимое для выполнения каждого задания.
«Работала...»
В будничном понимании казалось удивительным приложение определений «труд», «работа» к тому, что реально не существует, что таится в колонках цифр, прямых и кривых линий, графиков и векторов, к тому, что в любую минуту может быть изменено, перекомпоновано, переосмыслено. И все-таки... И все-таки она действительно работала — эта имитация, этот фантом, это порождение воображения, размышлений и расчетов. Вернее, «работало» ее математическое описание, предусматривавшее поведение будущего творения в разных ситуациях.
Программа выполнила операции с минимальной затратой времени. Приоритетную — с наименьшей протяженностью исполнения. Прогон модели велся в раздельном режиме времени.
— А она показала гибкость, наша модель! — воскликнул Григорий, просмотрев итоги. — Простоев почти не было... Напряженность режима работы и степень исполнения куда выше зарубежных. И статистические показатели солидные. Будете нас поздравлять, Петр Яковлевич?
— Пока подожду. Модель — она и есть модель... В какой-то мере фикция...
— Да вы что? — Григорий выхватил блокнот из рук Петра Яковлевича. — Вот это вы называете фикцией?! Вы! Простите, ваши конечности — тоже фикция?
— Ого! Вон куда хватил! — улыбнулся Петр Яковлевич. — Если их рассматривать как функциональные приспособления, то нет. И как объекты управления — тоже нет... Самое же управление — мое, созданное эволюцией. Конечности лишь подчиняются импульсам нервной системы...
— Вот-вот! Соединение! Органическое соединение живого и неживого... Система или детали системы «человека — машины», — запальчиво подхватил Григорий. — Стоп! Я немного сместил реалии.
— Смещение существенное. В вашей модели внешне все в порядке. Нет главного. Чем будет управляться ваша программа? Ты сможешь предвидеть частоту выполнения задания на основе ретроспективных анализов? Нет! Нет объекта анализа! Значит, нет и ретроспекции. Ты способен детализировать задания, разбивая их узловыми точками на подзадания — одно, два, пять?.. И указать время их выполнения? Твоя группа сможет составить полный перечень заданий?..
— Зарубили вы нас, — вздохнул Григорий. — А еще отправили отдыхать. Зачем?
— Чтобы тебе голову там разбили, чтобы в ней дырки появились — пусть проветрится, — отплатил Петр Яковлевич Григорию за «конечности». — А если серьезно, сырая программа, серая... На предмет воплощения. Ты думал над тем, в чем состоят качества настоящего руководителя? — без какого-либо перехода строго спросил Петр Яковлевич. — Я не о себе, об идеале, к нему всем надо тянуться... Конечно, не думал. А мог бы! Ведь меня заменял... Не вечно же тебе быть во главе лишь отдела...
— Амбициозность мне противопоказана, — махнул рукой Григорий. — Тем паче стремление сделать карьеру... Я не Олияр.
— На кого равняешься! Пфи! Он тщеславный ремесленник! Ухватился за ниточку, вытянул счастливый лотерейный билетик... И почувствовал себя пупом земли.
— Надо бы сходить к нему, — подобрел Григорий. — Если его прижать, поставить в рамки, он ничего...
— Рамки, рамки... Тебя самого надо в рамки поставить. — Петр Яковлевич кивнул на забинтованную голову Григория. — Вот так и пойдешь? Дескать, потерпел на поле боя за прогресс науки, той, что изучает реакции женской нервной системы?
— Петр Яковлевич!
— Успокойся, утихни! И лучше послушай, над чем я думал в последние несколько дней, когда тебя под бутылку понесло.
Петр Яковлевич помолчал, собираясь с мыслями, потом тихим голосом заговорил:
— Природа — неутомимый экспериментатор. У нее вдоволь времени, чтобы перебрать бесчисленное количество вариантов, отыскивая лучший. Который из них реализуется? Тот, что энергетически более экономен, имеет высочайший коэффициент полезного действия, мало поддается воздействию среды. Этот процесс происходит в каждом организме.
Посмотрим на это с иной точки зрения. В одном из миллиардов случаев возник процесс с обратной связью, что уменьшает или совсем устраняет воздействие внешних факторов. У него высшая стабильность. Обратная связь, способствующая сохранению стабильности, —
