Следует также упомянуть о том, что большой вклад в жанр НФ внесли не только авторы из материкового Китая, но также писатели Тайваня и Гонконга, особенно те, кто пишет экспериментальную прозу, – такие как Ло Ичин, Дун Кайчун и Нг Кимчеу, которые пользуются элементами научной фантастики, чтобы выйти на более высокий уровень литературного эксперимента с помощью мотивов гетеротопии, постгуманизма и метафор, связанных с идентичностью. Возможно, китайская научная фантастика станет новой золотой жилой, которую нужно найти, разработать и сообщить о ней всему миру.
Редактируя спецвыпуски журналов и организуя конференции, я познакомился с несколькими учеными, которые занимаются интересными темами. Например, Адриан Тьере пишет о версии космополитизма в работах Лю Цысиня; Кара Хили изучает выход за рамки жанра и транснационализм в научной фантастике; Хуа Ли изучает различные темы политики, экологии и метафор в китайской НФ; Цзян Цзин изучает научную фантастику династии Цин как источник современной китайской литературы и социалистическую научную фантастику 1950-х – 1980-х; Натаниэль Айзексон после публикации книги о НФ поздней династии Цин исследует вариации НФ в других жанрах литературы в эпоху Республики и первых лет существования КНР. Лично я готовлюсь написать о гетеротопии в различных видах научной фантастики у тайваньских и гонконгских авторов. Такие ученые, как Ли Гуаньи, Рэн Донмэй, Лян Цинсань и Чжан Фэн (Саньфэн), обнаружили очень важные материалы, которые позволят еще тщательнее исследовать данный жанр. Надеюсь, что скоро исследователям станут доступны более подробные библиографии и сборники материалов.
Поле исследований увеличивается, и новый континент полон чудес. Я твердо верю, что китайская научная фантастика станет, или уже стала, самой быстро развивающейся подобластью современной китайской литературы. Она меняет всю картину. Она заставляет нас заново взглянуть на современную китайскую литературу, а также на ее потенциал к развитию.
Научная фантастика: это больше не стыдно
Фэй Дао
Несколько лет назад я пришел послушать одного артхаусного режиссера, которым я восхищался. Он был убежденным сторонником реализма, и маленькие китайские города, на которые в его фильмах обрушились цунами или вал модернизации, всегда напоминали мне мой родной город.
В ходе своего выступления он заявил, что современное китайское общество безумно увлечено настоящим и не обладает четкой картиной прошлого или будущего. Он сказал, что в следующем фильме он хотел бы вернуться в прошлое, чтобы заново изучить и оценить историю Китая. Поэтому, когда он стал отвечать на вопросы из зала, я спросил его, собирается ли он рано или поздно снять фильм о будущем – или, иными словами, научно-фантастический фильм.
Присутствующие разразились хохотом.
Здесь, на выступлении культурного, умудренного опытом человека, слова «научная фантастика» большинству слушателей показались неуместными, абсурдными. Слушатели были шокированы моим вопросом – точно так же, как люди, которые пришли в оперу, были бы потрясены, если бы кто-то спросил, не собирается ли Паваротти заняться битбоксом.
Если честно, то мне было ужасно стыдно. Никто не хочет быть человеком, который задает странные вопросы и ставит всех в неловкое положение. Среди 1,4 миллиарда жителей Китая число любителей научной фантастики ничтожно мало. Для большинства китайцев при слове «фантастика» в сознании всплывает образ неуклюжего подростка в чудовищной одежде и с нелепой прической, который увлечен аниме и романами «уся». О фантастике, как и всех остальных подростковых увлечениях, взрослый человек должен забыть. Научная фантастика не является ни практичной, ни полезной, и она никак не связана с реальной жизнью. В сознании большинства людей она не более реальна, чем далекие страны, про которые они не помнят ничего, даже названия столиц. Более того, когда слово «фантастика» всплывало в разговоре, лица людей перекашивались от удивления, после чего меня спрашивали: «Вы про ʺГарри Поттераʺ? Это же фантастика, да?»
В любом случае, тогда я был моложе, и жизненный опыт еще не лишил меня храбрости. Поэтому когда я приехал на международную конференцию, где обсуждали Важные и Интеллектуальные Темы, во мне вдруг возникло мощное, необъяснимое желание снова упомянуть про фантастику. Воспользовавшись перерывом, я подошел к знаменитому немецкому синологу и спросил, читал ли он китайскую НФ.
Этот пожилой и уважаемый ученый когда-то заявил, что после основания Китайской Народной Республики китайские писатели не создали ни одного произведения, которое остальной мир счел бы великим. Я с ним не согласился.
В то время Мо Янь еще не получил Нобелевскую премию, но я думал даже не о нем. Тогда только что вышел роман «Темный лес» – вторая книга Лю Цысиня из серии «Трех тел», и китайский фандом гудел от возбуждения. Я был уверен, что, по крайней мере, в мире научной фантастики современный китайский автор действительно смог написать то, что можно сравнить с великой западной классикой.
Но знаменитый синолог вежливо прервал мои рассуждения:
– Я даже немецкую фантастику не читаю!
На это я ничего не мог ответить. Черт побери, китайскую фантастику мало читают даже сами китайцы.
Я не был каким-то безумным фанатом, который считает свой любимый жанр лучшим. Я не думал, что все, кто не ценит фантастику, – лицемеры. Более того, мне даже не нравилось спорить с людьми. Мои вопросы были чем-то вроде перформанса: желая обрести безопасность или душевное спокойствие, люди окружают себя ментальным брандмауэром, чтобы фильтровать потоки информации, которые обрушивает на нас жизнь. «Фантастика» – одно из ключевых слов, которыми брандмауэры большинства людей помечают ненужную информацию, а я просто хотел пробить этот брандмауэр, чтобы люди заново оценили фантастику, вместо того чтобы автоматически ее игнорировать. Вероятно, многие решат, что я действовал глупо и бессмысленно, но, по крайней мере, мои вопросы никому не причинили вреда.
Здесь я должен объяснить тем, кто читает меня на Западе, что в течение долгого времени научная фантастика в Китае была похожа на радиацию: большинство людей ее не замечали. Студент, изучающий литературу, не нашел бы практически никакой информации о научной фантастике в учебниках или академических трудах, посвященных истории китайской литературы. (Да, в истории западной литературы можно иногда встретить такие имена, как Маргарет Этвуд, Курт Воннегут и Томас Пинчон, но в тексте будет особо указано, что эти писатели использовали приемы научной фантастики только в качестве «литературного эксперимента», словно упомянуть «жанрового» писателя в благородном фолианте, посвященном истории литературы, – значит совершить ужасное преступление.)
На «серьезных» научных конференциях, где царила изысканная, высокоинтеллектуальная, приводящая в трепет атмосфера, было почти невозможно встретить писателя-фантаста или ученого, занимающегося научной фантастикой. СМИ редко освещали фантастику. Если в какой-то газете или журнале вдруг появлялась заметка на двести слов о НФ или если популярный журнал, основанный знаменитым автором «янгэдалта», публиковал рассказ писателя-фантаста, фанаты ликовали и стремились побыстрее сообщить новость друг другу. Даже издатель романа Дорис Лессинг «Мара и Дэнн: приключение» и писатель, которого попросили написать предисловие, не упоминали об очевидной принадлежности книги к жанру фантастики, чтобы не повредить продажам.
