* * *
Ученые обычно немного отстают от трендов, но на этот раз игнорировать невероятную популярность китайской научной фантастики было невозможно. Всего за три или четыре года китайская фантастика стала одной из самых благодатных тем для исследователей, которые занимаются Китаем. Такие крупные учебные заведения, как MLA, AAS, ACLA, ACCL и т. д., организуют дискуссии, круглые столы и семинары, посвященные китайской научной фантастике. Меня как американского ученого китайского происхождения, который одним из первых обратил внимание на новые тенденции в этом жанре, часто просили написать что-нибудь для научных журналов и сборников в США и Китае (а также во Франции и Германии), редактировать особые выпуски и даже организовывать конференции и семинары. Эту кампанию я веду не один: у меня есть такие братья по оружию, как Хуа Ли, написавший несколько статей о современной НФ, и Натаниэль Айзексон, который недавно опубликовал книгу «Небесная империя: появление китайской научной фантастики» – первую монографию, полностью посвященную ранней китайской НФ. И, что более важно, целое поколение молодых ученых всерьез восприняло эту тему, более систематично приступило к ее исследованию и представило все более интересные аргументы. Это казалось почти чудом: у нас на глазах появился целый новый континент для научных изысканий.
Но я должен подчеркнуть, что у этой темы есть своя история. Интерес к ней в последнее время усилился, однако у нее есть свое наследие, которое служит фундаментом для современных исследований, точно так же как и у новой волны НФ были предшественники – по крайней мере, в течение коротких периодов расцвета, которые имели место в первом десятилетии XX века, затем в 50-х – 60-х годах в виде детской литературы в Китае, в 70-х – 80-х – на Тайване, а затем крупное возрождение НФ на материке в начале эпохи реформ. Однако история китайской научной фантастики никогда не была непрерывной: в ней много пробелов и разрывов, связанных с политикой или сменой культурных парадигм. Каждому новому поколению авторов приходилось заново устанавливать парадигму. Лишь в немногих случаях у них был доступ к произведениям предшественников, и они редко испытывали очевидное, значительное влияние с их стороны.
Но для литературоведов задача состоит не просто в том, чтобы выяснить, как предыдущие поколения повлияли на последующие, и не в том, чтобы создать историю литературы, которая кажется понятной и последовательной. Литературоведы больше акцентируют внимание на текстах и контексте. Я должен отдать дань уважения трем ученым, которые внесли значительный вклад в исследование жанра еще до того, как началось его недавнее возрождение. В начале 1980-х немецкий синолог Рудольф Вагнер опубликовал большую статью под названием «Литература лоббистов: археология и современная функция научной фантастики в Китае». Речь в ней в основном идет о научной фантастике, опубликованной в начале эпохи реформ. Вагнер называет ее литературой лоббистов, но не клеит на нее ярлык пропаганды, а тонко и сочувственно анализирует глубокий смысл жанра в поворотный момент истории Китая. Его статья соединяет ориентированную на будущее НФ с историей и проблемами, которые существуют в настоящем.
В конце 1980-х У Динбо и Патрик Мерфи опубликовали первую переведенную антологию китайской научной фантастики 80-х под названием «Научная фантастика из Китая» («NewYork: Praeger», 1989). У написал предисловие, которое может служить кратким курсом истории китайской научной фантастики. В нем У представил большинство самых важных авторов и поборников жанра с начала XX века до начала 1980-х. В своей статье он уделил больше внимания расцвету и упадку китайской НФ в начале эпохи реформ, однако в то время предисловие У было самым полным обсуждением жанра на английском языке.
В 1997 году вышла создающая новую парадигму книга Дэвида Дер-вэй Вана «Fin-de-siecle Splendor: Repressed Modernities of Late Qing Fiction, 1848–1911» («Stanford», 1997). Одна из ее глав «Неясные горизонты: научная фантазия» является основополагающим исследованием научной фантастики эпохи поздней Цин – литературы, которую впервые стал продвигать Лян Цичао и которая позднее процветала почти в течение десяти лет (1902–1911). Подход Вана заключается в том, чтобы объединить анализ текста с историей культуры, а также рассмотреть образный и эпистемологический уровни нарратива. Работа Вана сильно повлияла на тех, кто занимался исследованиями НФ эпохи поздней Цин. Не будет преувеличением заявить, что после выхода книги Вана снова возник интерес к литературе эпохи поздней Цин, и в том числе к научной фантастике.
В Китае исследователем-первопроходцем темы китайской научной фантастики, несомненно, является У Янь. Он почти в одиночку занимался данным жанром еще до того, как им заинтересовались другие ученые. Кроме ряда научных статей, в 2011 году У опубликовал монографию под названием «Заметки об изучении научной фантастики». В отличие от Рудольфа Вагнера, У Динбо и Дэвида Дер-вэй Вана, У Янь исследует творчество современных китайских писателей-фантастов. Он сравнивает их с западными авторами и анализирует их с помощью ряда теорий (в том числе теории киборга, феминизма и глобализации). В современном Китае У Янь – единственный специалист, который может руководить аспирантами, которые хотят заниматься НФ, и, несомненно, лидер сообщества исследователей китайской фантастики.
К тому времени когда китайская научная фантастика начала обретать признание во всем мире, У Янь уже отредактировал и выпустил особый номер «Исследований научной фантастики» – сборник из десяти научных статей, освещающих всю историю жанра в Китае, от научной фантазии эпохи Цин до «Записок о кошачьем городе» Лао Шэ, от 1980-х до недавнего расцвета жанра после 2000 года. В создание этого спецвыпуска внесли свой вклад Лю Цысинь и Хань Сун. Выход этого сборника является ключевой вехой в развитии данной темы.
Мои собственные исследования китайской научной фантастики ограничены современными произведениями, особенно теми из них, которые относятся к «новой волне» – этот термин я позаимствовал из истории британской НФ, чтобы обозначить новое течение в жанре, для которого характерен как интерес к проблемам общества, так и новизна художественных приемов. Да, я знаю, что это спорное определение. Я опубликовал четыре статьи на английском (две из них переведены на французский и немецкий), а также большое число статей и эссе на китайском. В одной из них – статье под названием «Представление невидимого: поэтика и политика современной китайской научной фантастики» – я утверждаю, что течение под названием «новая волна» в научной фантастике материкового Китая выросло из политической культуры, появившейся после 1989 года, и что оно не только возродило жанр, но изменило свои собственные традиции, благодаря которым на протяжении почти всего двадцатого века доминировали идеи о политической утопии и оптимизм, связанный с развитием технологий. Современная научная фантастика вдыхает новую жизнь в жанр, объединяя и заново изобретая самые разные элементы культуры и политические взгляды – от космооперы до киберпанка, от утопии до постгуманизма, от карикатурных картин возвышения Китая до деконструкции мифа о развитии страны. Китайская научная фантастика удивительным образом вошла в эпоху своего «золотого века» и при этом одновременно создала «новую волну», подрывающую основы жанра. Новая волна обладает темной, бунтарской стороной, она обращается либо к «невидимым» измерениям реальности, либо к невозможности представить определенную «реальность», которую задает дискурс реализма. В своей наиболее радикальной форме новая волна китайской НФ процветает благодаря духу авангардизма, который поощряет нестандартные способы восприятия реальности и бросает вызов традиционным представлениям о прогрессе, развитии, экономическом чуде, народе и человечестве.
