Глория не вернулась в дом на площади Сан-Бабила, где жила вместе с Консалво. Она купила и обставила по своему вкусу удобную квартиру на последнем этаже старого дома на проспекте Маджента. Окна выходили на красные черепичные крыши, а когда светило солнце, Глория могла видеть сверкавшую в солнечных лучах статую мадонны на шпиле Миланского собора.
Глория, в жилах которой текла и ломбардская, и сицилийская, и индейская кровь, которая училась в Швейцарии и в Америке, объездила весь мир, ощущала себя прежде всего миланкой.
— Знаешь, когда я смотрю на проспект Буэнос-Айрес, у меня сердце сжимается, — призналась она Риккардо. — В Милане столько поэзии и очарования…
Глория так долго ждала счастья, так отчаянно за него боролась, что теперь готова была защищать его от всех и вся.
Каждый год, осенью, Роза устраивала праздник по случаю начала сезона охоты в заказнике Имберсаго. Глория отказалась помогать бабушке в этот раз.
— Мы едем в Мексику, — заявила она.
Розе идея не понравилась.
— С какой стати? — спросила она. — Риккардо никогда не ездил в Акапулько осенью.
— Жене Рауля хочется подышать родным воздухом, — объяснила Глория. — А мы хотим побыть одни. Ясно?
Розе все было ясно: брак Рауля с этим невероятным созданием, роман дяди с племянницей. Столько хорошего и дурного совершено — и все во имя любви. Семейство Летициа не сходило с газетных полос. А досужие языки все это перемалывали. Нельзя было, конечно, допускать…
— Мне достаточно знать, что вы счастливы, — вздохнула Роза. — Но когда вернетесь, жду вас здесь, у себя. Вместе с Риккардо. Хватит нам с ним грызться. Скоро вы надумаете пожениться, и вредной старухе придется позаботиться о свадебном подарке.
— Если мы решим, ты узнаешь первая, — сказала Глория.
— Хорошо, а теперь уходи!
Роза выпроводила внучку, чтобы не выдать собственного волнения.
…Они вылетели на персональном самолете Риккардо в воскресенье, покинув туманный Милан. Последние дни перед отлетом оказались испорчены: Консалво Брандолини, с которым Глория официально не была разведена, изводил ее звонками. Она попросила Риккардо вмешаться, но он лишь сменил ей номер телефона.
— Рано или поздно Консалво узнает новый номер, — вполне здраво заметила Глория. — Неужели нельзя ничего сделать? Пусть оставит меня в покое.
Риккардо, конечно, ничего не стоило образумить Консалво, но ему не хотелось травить доведенного до отчаяния человека.
— Мы и так сломали жизнь твоему мужу, — заключил Риккардо.
Когда они летели над океаном, на высоте десять тысяч метров, Глория ликовала от счастья. Ей предстоял отдых с любимым, и никаких заседаний, деловых встреч, переговоров с профсоюзами, финансовых сделок. Ничто не будет отвлекать Риккардо. У них впереди целый месяц!
Полет прошел замечательно. Риккардо и Глория болтали, смеялись, смотрели видеофильм, а потом занимались любовью в роскошной спальне: кругом красное дерево и бархат. На обед были макароны, отбивная по-милански и великолепное кьянти «Ди Бадиа а Кольтибуоно».
В аэропорту Акапулько их ждали Соланж и Рауль. Роберта осталась на вилле. Глории вспомнилось, как здесь, в этом огромном доме, пять лет назад она едва не бросилась в объятия Риккардо, а он уговорил ее выйти за Консалво. Теперь это далекое прошлое. Глория обняла любимого, и ей казалось, будто она обнимает весь мир. Скоро она откроет ему тайну, которой в последние дни восторгалась одна. Глория признается Риккардо, что ждет ребенка.
Они лежали рядом на лужайке около бассейна.
— Ты можешь представить меня дедушкой? — спросил Риккардо.
Он приподнялся на локте и поцеловал Глорию в губы.
— Ты будешь очень сексуальный дедушка, — польстила ему она.
Глория взглянула на Соланж, та была на четвертом месяце беременности, и живот уже стал заметен. По расчетам самой Глории, она была на втором месяце, пока только бедра чуть округлились.
— А любовь делает тебя еще красивей, — сказал Риккардо, лаская ее.
— Неужели? Не уверена… — улыбнулась Глория.
— Эй, старички! Чему вы там смеетесь? — окликнул их Рауль.
Соланж спокойно лежала рядом с мужем. Она выглядела довольной и безмятежной. Роль топ-модели Соланж отыграла, Санджи остался воспоминанием. Казалось, эта женщина рождена быть женой и матерью.
— Эта девушка открылась мне с неожиданной стороны, — признался Риккардо Глории. — Похоже, Рауль поступил правильно.
Он рассуждал как умудренный глава семьи, который серьезно подумывает о том, чтобы удалиться на покой и передать дела сыну.
— Ты счастлив? — спросила Глория.
— Да, пребываю в неизвестном мне измерении, — пошутил Риккардо.
Впервые дочь и сын проводили время вместе с отцом. Любимая женщина была рядом. Очаровательная невестка скоро подарит внука. Соланж Мартинес вела себя безупречно. Говорила и делала все кстати. Скоро о ее скандальном прошлом забудут, и напрасно Санджи мутит воду. Конфликт между Раулем и Риккардо разрешился. Отец понял, что сын женился по любви, а не для того, чтобы досадить семье. Оба, пережив серьезные потрясения, готовы были идти по жизни рука об руку.
Соланж оказалась умна и честолюбива. Без сомнения, она уговорит мужа работать в отцовской корпорации.
— Пошли искупаемся, — предложила Риккардо Глория.
Роберта, сидевшая у бассейна, махнула им рукой. Она рассталась с кришнаитами и собиралась вернуться в Милан.
Риккардо встал, обнял и поцеловал Глорию.
— Ты с ума сошел? — упрекнула его Глория, растерянно оглянувшись вокруг. — Что о нас подумают?
— Что мы замечательные, молодые и красивые дедушка с бабушкой! — заявил Риккардо.
Высоко в голубом небе блеснул самолет, и Глории вдруг захотелось взлететь и прикоснуться к бесконечности.
— Знаешь, я должна сказать тебе что-то очень важное, — прошептала она.
— До того, как нырнем, или после? — улыбнулся Риккардо.
— Сейчас, немедленно. — Глаза Глории заблестели, лицо раскраснелось. — Любовь моя, мы с тобой ждем ребенка…
Риккардо улыбнулся потрясенно и недоверчиво. Изумление так и застыло на его мужественном лице, после того как тишину разорвал выстрел. Глория, ничего не понимая, все повторяла:
— Дорогой, мы ждем ребенка… мы ждем ребенка…
А Риккардо медленно опускался к ее ногам.
И тут перед собой она увидела Консалво, обезумевшего Консалво, который что-то кричал, смеялся, плакал. Двое слуг уже скрутили его, а рядом на земле валялся пистолет: из него князь Брандолини убил Риккардо Летициа. Она взглянула на Консалво, вопившего что-то бессмысленное, потом склонилась к мужчине, которого минуту назад обнимала, и с упреком произнесла:
