Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
– Я не могу творить в лачуге. Мне нужна хорошая мастерская.
– У нас есть кони. Мы можем перейти на другой берег, бросить ладьи и рабов и посуху дойти до Переяславля. Не думаю, что они в таком случае погонятся за нами, – предложила Аллина.
– Так нельзя, за ладьи мне голову отрубят, – перебил Ольбард.
– На той стороне они тоже есть. Я знаю их породу, обязательно оставили засаду, – добавил Ромул.
Над рекой начал подниматься сильный ветер. А солнце совсем низко опустилось над горизонтом, сгустив сумерки. Один из гребцов открыл амфору с маслом и макнул туда факел. Как только искра огнива попала на пропитанную маслом ткань, ветер резко раздул огонь. Факел вспыхнул как бочка керосина от малой искры.
– Может… – хотела добавить Аллина.
– Тихо! – прикрикнул Святослав.
Все замолчали, уставившись на мальчишку. В его голове крутилась мысль, но она никак не могла обрести черты плана.
– Мы никуда не пойдем и никого не будем бросать. Гюрза поплатится за то, что лишил жизни Стародуба. Ольбард, сколько вы везете амфор масла?
Кормчий удивленно посмотрел на глиняные горшки, сложенные у мачты.
– Штук тридцать, Полибий велел продать их в Киеве. Там сейчас хорошую цену за них дают.
– Рихард, ты сможешь ночью провести меня в лагерь половцев?
– Провести не сложно. Не думаю, что половцы шибко стерегутся. Кого им тут бояться. Сложнее будет выбраться оттуда.
– Слушайте все внимательно. Мы спустимся вниз по реке, чтобы половцы решили, что мы не пойдем через волоки. Ты, Ольбард, со своими людьми и Никифором возьмете с лодий все, что может гореть, и амфоры с маслом.
Святослав лизнул палец и поднял его над головой. Ветер дул с юга.
– Вы подготовите южнее их стойбищ костры на всю ширину лагеря. Трава уже выгорела от солнца, сухая. Будет хорошо гореть. По моей команде вы зажжёте разом все костры и закидаете горящими стрелами поле, а ветер понесет пламя прямо на лагерь басурман.
– Боги нас не простят, – возразил Ольбард, – степные боги злопамятные.
– Это не наши боги. Перуну же будет любо смотреть на смерть наших врагов. А Иисус простит нам пролитую кровь. Ты, Ромул, со своими людьми ударишь по лагерю конно. Пройдешь сквозь лагерь и берегом дойдешь до Переяславля. Страх увеличит твою численность в глазах степняков. Возьми всех лошадей, что у нас есть, за тобой обязательно будет погоня.
– А сдюжим ли? – усомнился Ромул.
– Твоя задача отвлечь их. Ущипнуть так, чтобы они не смогли устоять от погони. У тебя будет много свежих коней, так что оторветесь. Нам же нужно время, чтобы перейти волоки. А ты, Рихард, со своими людьми проведешь меня в их лагерь, и мы убьем хана Гюрзу.
Девушка громко охнула от удивления. Остальные молчали.
– Все, разворачивай ладьи! – крикнул Святослав кормчему на соседний корабль. Он принял решение. Может, план и был чистой авантюрой, но другого у него не было.
Как ни странно, возражать никто не посмел.
Вниз по реке спускались где-то к полуночи. Половцев на берегу уже давно не было видно. Они еще шли следом некоторое время, но в конце концов развернулись и пошли назад. Первая часть плана прошла успешно. Ромул со своими людьми благополучно высадился на берег. А Ольбард, смастерив волокуши, двинулся полем. Тем временем ладьи легли на обратный курс, чтобы под шумок проскочить пороги.
Святослав с германцами дождались, пока все займут свои места и будут подготовлены костры. Для костров вырубили небольшую рощицу, чтобы усилить пламя. Ветер разгулялся еще сильней. Святослав даже начал бояться, что начнется гроза.
После того как все приготовления были закончены, Рихард повернулся к Романову и спросил:
– Ты точно уверен? Мы можем сейчас уйти, я проведу тебя до Переяславля, если ты захочешь.
Святослав на секунду задумался. А ради чего он сейчас рискует? Ради имущества? Глупость, оно не стоит того, чтобы распрощаться ради него со своей жизнью. Один еврей сказал: «Есть только одна проблема – это смерть, а все остальное просто расходы». Нет, не ради имущества я тут, а ради своей чести. Ради памяти моих предков. Если отступлю, струшу, сам себя уважать перестану.
– Нет, Рихард, мы доведем дело до конца. И еще одно, сохрани одному из часовых жизнь.
– Зачем? – снова удивился безрассудству своего нанимателя германец.
Святослав хитро прищурил глаз и протянул Рихарду веревку.
– Хочу, чтобы вся степь знала, кто убил хана Гюрзу. Я Святослав, сын Игоря из рода Исака, убью подлого хана.
Рихард кивнул и, вытащив нож, скрылся в темноте с тремя германцами. Темень стояла непроглядная. Луна узкая, тучи высоко на небе, да еще сильный ветер. В таких условиях даже опытный часовой ничего бы не разглядел. Попробуй угляди врага, если ничего не видно из-за темноты и ничего не слышно из-за ветра. Но ожидание для Романова показалось целой вечностью. При каждом порыве ветра ему казалось, что справа и слева подкрадывается степняк. Но степняки так и не пришли, а вернулся Рихард. Он жестами показал Романову идти за собой. Особо скрываться не пришлось, трава была в высоту почти по грудь. Всего один раз они наткнулись на конный разъезд степняков. Трое половцев, укутавшись в шерстяные плащи, прямо в седлах аппетитно ели горячую мясную похлебку. От запаха еды у Святослава даже в животе заурчало. Правда, половцы урчания не услышали и прошли мимо.
От Дикого поля лагерь половцев отделяло шагов двадцать примятой травы. Двигаться по открытому пространству было неуютно. У каждого костра нес службу как минимум один часовой. Правда, часовыми Святослав их не назвал бы. Они, так же как и все, спали, только сидя, делая вид, что несут стражу. Устав воинской службы здесь еще не разработали. Так что каждый имел право делать все, что захочет, лишь бы на своем месте. Правда, это правило не касалось тех, кто в дозоре и в секретах, но с ними уже разобрались люди Рихарда.
Когда они подобрались к открытому пространству, Рихард протянул Святославу плащ убитого половца. На плаще были видны пятна свежей крови.
– Зачем это? – хотел возмутиться Святослав.
– Для маскировки, – прошептал Рихард. – Если будем красться по лагерю, нас обязательно заметят. Так что пойдем не таясь. Я буду вести тебя под руку, как будто ты перебрал хмельного.
– А я не мелковат для воина? В глаза же бросается.
Германец злобно сощурил глаза.
– Делай, как я сказал, иначе возвращаемся назад.
Святослав нацепил грязный и вонючий плащ и двинулся за германцем. Так они вместе, вразвалку, да еще бурча невнятные ругательства, двинулись к центру лагеря. Как ни странно, никто их даже не окликнул. Немногие бодрствующие у костров только бросали на них затуманенные от дремоты взгляды и еще сильнее укутывались в плащи, защищаясь от порывов ветра. Найти юрту хана было не сложно. Это была единственная большая полукруглая юрта из белого войлока, обшитая шелковыми полосами. К тому же у входа в юрту стояло двое багатуров, в броне, которой мог бы позавидовать любой франкский рыцарь.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
