Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
«Пусть теперь на ратном поле друг другу стойкость свою доказывают. При их-то обоюдной гордости никто не позволит себе отступить первым», – решил Рарог.
На взгорье у реки рядом с прочими стояли вепсские лучники под зорким оком мечника Хабука. Тьмы вепсов, чуди, кривичей и мери были выстроены на крыльях. Сзади с полутьмой конницы, с посыльными и личной княжеской сотней находился сам Рарог.
– Фраг уше софсем близко, – уверенно молвил Дан, – скоро пудет польшой битва.
– Откуда тебе ведомо? – спросил высокий тысяцкий из ободритов. Нурман молча указал на кружащих высоко в небе воронов. Потом добавил:
– Они сказаль, пудет много мёртвых, они снают о смерть фсё.
– Дан правду речёт, – согласно кивнул седоусый рарожич, – ворон загодя смерть чует. Может, кружат они сейчас над нами и зрят сверху, кому на сем поле навеки лечь придётся, – тяжко вздохнул воин.
Вдали поднялись сигнальные дымы, которыми дозорные посты сообщили о подходе хазар. Протрубили турьи рога, и перед выстроившейся на поле дружиной выехал сам князь Рарог.
– Долгие разговоры вести нет времени, сами видите дымы – то идут хазары, выносливые степные воины, крепко сидящие в седле, самая лучшая добыча для которых рабы. Если мы не выстоим на этом поле, то наши жёны, дети, матери и братья будут либо убиты, либо взяты хазарами в полон, а это страшнее смерти самой. И ещё помните, что здесь мы не только супротив хазар стоим, коли одолеют они нас, то немедля двинутся на нашу землю франки, саксы, нурманы и прочие хищники с запада. Потому в бою предстоящем, быть ли нашим родам в рабстве или остаться свободными, только от нас зависит, от каждого воина: словена ли, варяга, мерянина, кривича, чудина, вепса или нурмана, нет на этом поле меж нами разницы, все мы – Новгородцы. Помните, наше дело – стоять тут насмерть, чтоб ворог не только дальше в земли наши не прошёл, но и всякую охоту к таким походам потерял! Восславим же нашего покровителя – Перуна Громоразящего – и да укрепит он наши руки без устали вздымать и опускать мечи. И каждый взмах пусть отделяет вражескую голову и несёт нам победу. Слава Перуну!
– Слава! Слава! Слава! – прогремели полки.
Князь кликнул темников.
– Рубите в лесу ветви, сучья, тащите коряжины, сушняк всякий, каменья и всё, что под руки попадётся, творите перед своими тьмами преграды для конницы хазарской. Десное крыло у болота стоит, коли уже совсем невмоготу будет, отходите помалу к болоту, вижу, вешками тропы уже обозначили. Через болото хазары вам в тыл точно не пройдут.
Когда приблизилась хазарская конница и стала разворачиваться из походного строя в боевой, князь кликнул двух посыльных. Что князь им поручил, никто не знал, но тотчас оба унеслись в разные стороны.
Хазары ринулись с боевым гиком на ряды Новгородцев. Обтекая завалы из кореньев, камней и деревьев, они скучивались и тут же попадали под град калёных стрел метких лучников. Мощные русские луки разили всадников, лошадей, и те, храпя и падая, ещё более увеличивали толчею и сумятицу, потому как задним не видны были ни завалы, ни поверженные кони и люди.
Наконец, пробившись сквозь преграды, отчаянные хазарские воины ударились горячей степной волной о холодные железные ряды нурманского клина, хищно ощерившегося зубьями копий. Как огромный расчётливый и равнодушный к горячей степной смерти зверь, огрызался этот живой железный клин. Он поражал всадников не только зубами-копьями, но и отплёвывался калёными стрелами, которые с такого близкого расстояния теперь разили насмерть, и если всадник не успевал прикрыться щитом, то его не спасал ни стёганый толстый халат с зашитыми внутрь пластинами, ни кольчуга, ни тем более кожаный панцирь. Меткие лучники-вепсы, хоронясь теперь под защитой железного клина, старались бить хазарских всадников, как дичь на охоте, в глаз и шею.
Храпели и ржали обезумевшие от крови полудикие степные кони, рычали и хрипели, извергая кровь из горла, люди, скрежетало железо о железо, вопили и стенали раненые и умирающие. Бог смерти Яма пировал над полем, досыта напиваясь человеческой кровью. Уже обтекая нурманский клин с боков, скрестили свои мечи и жизни хазарские вои с отчаянными бодричами и основательными полабами, полилась кровь тех и других, орошая землю-матерь, взрывая её не ралом, но клинком, ревя от боли и отчаяния, впиваясь в истерзанный дёрн коченеющими пальцами. Падали убитые и раненые люди на трупы коней, и кони падали на ещё живых и уже мёртвых людей. Одни погибали, чтобы получить рабов и богатую добычу, а другие, чтобы не стать рабами, и те и другие рычали и плакали от боли и ярости и не уступали друг другу.
Вот и десное крыло хазарское пробилось к стройным молчаливым рядам кривичей и чуди. Схватились с хазарской конницей первые ряды кривичей, возглавляемые воеводой Бориславом. Ему не уступал и широкоплечий воевода-чудин, тоже принявший бой во главе своей тьмы. В схватке с низкорослыми, узкокостными хазарскими воинами и русоволосые кривичи, и беловолосые чудины выглядели былинными богатырями. Будто на хлебном поле и те и другие неутомимо и слаженно вздымали свои копья, топоры, чеканы и дубовые булавы с медными шишаками, от удара которых не было спасения, потому что ломал такой удар без разбора тонкие хазарские кости и превращал в кровавое месиво. Только ловкость и быстрота могли противостоять этой силе. А хазары были многочисленными, быстрыми и жестокими, как огромная стая волков, нападающая на лосей и медведей. Были в числе хазарского войска и хорезмийцы, и гузы, и южные булгары, и ясы, только не было печенегов, которые должны были по уговору с их ханом вместе выступить против урусов.
* * *
Хазарский бек Менахем был в ярости, когда ему сообщили, что проклятые беченеги перед самым выходом войска в поход смогли выкрасть ханского сына.
– Бек, это какие-то странные беченеги, они прошли тихо и незаметно совсем маленьким отрядом.
– Кто же тогда это был, – зло сузил большие сливовидные очи бек, – может, скажешь, что это дэвы похитили сына печенежского хана? Тогда, выходит, дэвы – друзья урусского кагана? – Менахем так взглянул на советника, что у того похолодели ноги.
– Я уже приказал, о, Великий Хамалех, казнить всех виновных, – согнул спину в почтенном поклоне советник.
– Мне плевать, кого казнили, ты понимаешь, что мы получили удар в спину, ещё не начав битвы? – почти истерично воскликнул бек.
* * *
И вот два войска уже стояли друг против друга, а боевые кони нетерпеливо били копытами.
– Да поможет нам Великий Ягве! – Бек дал знак рукой, и трубы повторили приказ своими громкими голосами.
Кони рванули землю копытами, неся своих седоков к победе или к смерти.
Наскока смертоносной и неудержимой лавины конников не получилось, потому что новгородцы устроили засеки из деревьев, коряг и камней перед своими тьмами, оставив свободными от завалов лишь узкие проходы, куда и устремилась конница. Сутолока в этих проходах сбила боевой натиск, конники мешали друг другу и превращались в мишени для словенских стрелков. Ответная стрельба хазарских конников была беспорядочной. На таком расстоянии лёгкие луки хазар не могли соперничать со сложными русскими луками и причинить ощутимый вред новгородской дружине.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
