— О Господи, — вырвалось у Алекс. Они попались!
А солдаты уже заметили их и целились в них, хотя едва могли поднять пистолеты трясущимися руками.
— Не стрелять! — закричал Мурад.
Часовые совсем растерялись.
— Вам что, жизнь не дорога? — кричал Мурад. — Сию же минуту открывайте ворота! Триполи окружен. Нам надо бежать. Бежать, а не то сюда придут американцы и всех прикончат!
Туннель начал рушиться, когда они бежали по нему обратно. Люди Ксавье спотыкались, падали и задыхались. На головы сыпались камни, песок.
— Капитан! — завопил кто-то за спиной.
Ксавье обернулся и едва разглядел О'Брайена, засыпанного по плечи.
Блэкуэлл кинулся назад и схватил за руки несчастного, хрипло умолявшего:
— Не бросайте меня!
Ксавье тянул, тянул что было сил. Туннель сотрясался от новых и новых взрывов, гремевших все ближе. Блэкуэлл скрипнул зубами от натуги… но ничего не добился.
О'Брайен все еще по грудь был засыпан камнями.
И тут к капитану на помощь пришел кто-то из экипажа. Вдвоем они вытащили О'Брайена. Раздался очередной взрыв — теперь уже прямо над головой. В какие-то секунды их успело засыпать до колен.
— Бежим! — взревел Ксавье.
Не успели они выскочить наружу, как туннель обрушился. Кашляя и отплевываясь, моряки остановились под стенами дворца. Ксавье тоже стоял, жадно глотая горячий воздух. Он поднял глаза на грозные башни и бойницы на дворцовой стене и понял, что пути назад у него нет.
— Возвращайтесь! — приказал он. — Немедленно!
Все еще кашляя, моряки послушно побежали к причалу.
О'Брайен вдруг остановился и обернулся:
— Капитан! Разве вы не с нами?
— Нет! — отрезал Ксавье.
Глаза О'Брайена удивленно расширились.
А Блэкуэлл уже побежал к главным воротам. Во что бы то ни стало он должен найти ее. Он не имел ни малейшего представления, смогут ли они потом сбежать от варваров. Он лишь знал, что должен найти ее.
И вдруг ворота приоткрылись, выпуская четверых беглецов. Два солдата… араб в рабском ошейнике… и женщина!
Ксавье замер. Солнце уже угасало, однако он ни с чем не смог бы спутать эти рыжие волосы. Блэкуэлл кинулся к ним.
— Александра!
Она обернулась. Он увидел прекрасное лицо, покрытое засохшей кровью и грязью. Она протянула к нему руки и побежала.
— Ксавье! Ксавье!
Он летел, не чуя под собой ног.
Они обнялись. Ксавье не обращал внимания даже на то, что за ней бегут два огромных турка. Он сжал в ладонях ее лицо, чувствуя, как бешено бьется сердце.
— Нам надо выбираться как можно скорее!
— Я готова. Я пойду за тобой хоть на край света!
Она сказала это так, что Ксавье не смог сдержать улыбку.
— Бежим! — И рука об руку они кинулись прочь.
— Постой! — вдруг вспомнила Алекс. — Мурад!
Раб стоял, глядя им вслед. Он не двинулся с места — только качнул головой.
— Мурад! — закричала она. Ксавье все понял.
— Давай, парень, у нас мало времени. Мы должны сейчас же бежать — иначе не успеем выбраться из гавани!
— Нет! — отвечал Мурад, и слезы на его прекрасном лице смешались с кровью и потом. — Я желаю вам счастья — и да пребудет с вами великий Аллах!
Блэкуэллу было невдомек такое упрямство — да и не было времени в нем разбираться. А кроме того, он сам был человеком с железной волей и отлично понимал, когда сталкивался с чем-то подобным. Судя по всему, решение раба остаться было незыблемым. Капитан взял Алекс за руку и сказал:
— Бежим.
Ее сердце разрывалось от горя. Слезы застилали глаза. Алекс не в силах была сдвинуться с места.
— Пожалуйста, беги с нами! Ну хотя бы выберись из Триполи!
— Мое место здесь. Прощай, Алекс! — сдавленно произнес он. — Я тебя люблю!
Алекс зарыдала. Ксавье подхватил ее за талию, и они побежали догонять остальных моряков.
Часть четвертая
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Глава 39
Алекс, полуживая от усталости, лежала на узкой койке. Каждое движение давалось с трудом, но о сне не могло быть и речи. Душа ее ликовала. Они сбежали!
Они изменили ход истории.
Словно пузырьки в шампанском, где-то в груди вскипал смех. Она не удержалась и хихикнула.
Алекс отвели личную каюту коммодора Пребла. Как только она ступила на борт флагмана, сей джентльмен с чувством поцеловал ей руку, осведомился о ее здоровье и посетовал на недосмотр властей Соединенных Штатов, попустительствовавших почти двухгодичному содержанию в плену их соотечественницы. Коммодор непременно желал, чтобы гостья занимала его каюту.
Алекс устало прикрыла глаза. Она все еще с трудом верила в происходившее. Она свободна, совершенно свободна, и она вместе с Блэкуэллом. Она на борту флагмана Пребла и только что выбралась из самой гущи настоящего морского боя, и собственными глазами видела множество памятных исторических событий. Боже милостивый! Хотела бы она знать, что ждет ее теперь?
Не оставляло сомнений, что Ксавье не пожалел жизни, чтобы вызволить ее из плена, — значит, он ее любит. Так почему бы им не быть вместе навсегда? Во всяком случае, о возвращении в двадцатый век вопрос отпал сам собою: ведь голубая масляная лампа все равно сгинула вместе с Зу.
Дверь в каюту отворилась.
Алекс прищурилась, всматриваясь в полумрак, и охнула. На пороге стоял Блэкуэлл, высоко подняв зажженную лампу. Он смотрел на Алекс.
Она медленно села.
Как всегда, при виде Ксавье у нее захватило дух, а сердце бешено застучало. Он был в грязной одежде, однако успел смыть с лица кровь и грязь. И конечно, он уже давно сбрил отросшую в рабстве бороду. Несмотря на рваную одежду, на висевшую на перевязи руку и повязку на голове, он все равно ослеплял своим великолепием.
— Я не хотел тебя будить, — сказал Ксавье.
Алекс нервно облизнула губы. Ах, как бы ей хотелось оказаться в его объятиях! Прижаться к нему!
— Я не спала. Разве я смогла бы заснуть? Ксавье… спасибо тебе за все.
Его ноздри затрепетали. Между ними возникло нечто новое. Теперь они понимали, что их встреча неизбежна и что попытка расстаться была и будет огромной ошибкой.
— Я не мог бросить тебя одну в Триполи, Александра.
Алекс спустила ноги с койки. На ней все еще было мусульманское одеяние. Наверняка оно выглядело таким же грязным и изодранным, как и его.
