Книга Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город - Джордж Манро

Радиальная схема расположения улиц в Первой Адмиралтейской части была заложена в 1730-е гг., а к 1796 г. почти окончательно сложилась вся планировка улиц[719]. То же самое можно сказать о Второй и Третьей Адмиралтейских частях. На Васильевском острове планировка в 1796 г. была завершена. В других городских частях постоянную конфигурацию приобрели главные улицы. В городе существовало свыше двухсот улиц, и подавляющее их большинство можно узнать и сегодня. Важным подспорьем для прокладки улиц на постоянном месте была практика «линейного строительства», впервые применённая при Екатерине. Линейное строительство воплощало принцип гармонии и порядка, типичный для взглядов Просвещения на городское планирование и состоявший в возведении всех построек на одном и том же расстоянии от центральной оси улицы. Тем самым создавался единый фасад по обеим её сторонам, четко обрисовывающий городскую артерию.

Строительные уставы, призванные контролировать возведение жилья, во многом способствовали тому, что сохранились неизменными большие участки городской застройки. Согласно уставу, принятому в 1760-е гг., дома полагалось строить в основном из камня. В некоторых районах признавалось допустимым использование дерева, но строить фундаменты всё равно предписывалось из камня. Крыши следовало крыть листовым железом или черепицей. Там, где уже стояли деревянные дома, надлежало возводить между участками брандмауэры[720]. Однако безопасность была не единственным побуждением, стоявшим за строительным уставом. Ставя дома в линию, стремились добиться регулярности и порядка с созданием единого фасада вдоль улиц. Если же дома были построены в глубине дворов, хозяевам надлежало соорудить вдоль улицы каменный забор или железную решётку ради сохранения правильного вида. Таким образом, линейная система была официально принята как элемент застройки на будущее. В некоторых районах была установлена минимальная высота домов и оград[721].

По мере того как город застраивался всё гуще, средний городской дом тоже заметно увеличивался в размерах. В центре стали обычными трех– и четырехэтажные дома, а на окраинах – дома в два или три этажа. Судя по имеющейся информации о давным-давно снесённых и ничем не примечательных в архитектурном смысле домах, к зданиям одно за другим пристраивались перпендикулярные крылья. Получались строения из четырех соприкасающихся крыльев под прямым углом друг к другу, а в середине образовывались пространства дворов-колодцев. В таких больших домах помещения, не используемые хозяевами как жильё, отдавались в аренду под лавки или сдавались внаём[722].

Дальнейшие свидетельства того, что Санкт-Петербург приобретал при Екатерине свою постоянную форму, заключаются в том, что уже тогда сложились узнаваемые ныне части города, которые пронесли через годы свою атмосферу, характер и функции. Так, Гостиный двор остается крупнейшим универсальным магазином в нынешнем Петербурге. С появлением громадных грузовых кораблей восточная оконечность Васильевского острова утратила почти всё своё коммерческое значение, но до революционного 1917 г. там работали и биржа, и таможня. Васильевский остров, ставший образовательным центром города уже к концу XVIII в., в XIX в. ещё больше укрепился в этой роли, так как здесь, в бывшем здании Двенадцати коллегий и на прилегающей территории, был основан университет. Большой каменный театр, построенный в XVIII в., в 1875–1895 гг. реконструировали, и сейчас его здание образует ядро Консерватории[723]. А кожевенные производства, ещё при Екатерине переведённые в юго-западный угол Васильевского острова, имеют прямых потомков в виде кожевенных фабрик, до сих находящихся в этом месте.

Наконец, последним симптомом того, что столичный город достиг более или менее окончательной стадии формирования (соответствующей историческому ядру постсоветского Санкт-Петербурга), можно считать усиленное внимание властей к совершенствованию городской среды: они старались разрешить проблемы, характерные для высокой концентрации населения. Для ускорения перевозок мостили улицы, причём стремились оснастить твёрдым покрытием почти все центральные улицы, а также главные артерии пригородов. Домовладельцы несли ответственность за мощение отрезков улицы перед своими участками, а в остальных местах она возлагалась на полицию[724]. Мало кто из домовладельцев сооружал мостовую своими силами, предпочитая нанимать на работу крестьян, каждое лето приходивших в город на заработки. Отходникам всегда хватало работы, так как почти все виды мостовой ежегодно требовали починки – в среднем вымощенный участок служил лишь от трех до пяти лет[725]. Улица, замощённая хоть каким-нибудь способом, была лучше, чем без всякой мостовой, потому что весенняя и осенняя слякоть, бескрайние летние лужи делали улицы буквально непроходимыми.