Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
К делу-формуляр должен быть приобщен список, куда вписываются все скомпрометированные лица. Против каждой фамилии указываются номера листов дела, где имеются на них компрометирующие материалы, а на каждое занесенное в список лицо оперативный сотрудник должен заполнить и сдать в учетный аппарат карточку по установленной форме.
3. ПЕРЕДАВАТЬ И ПЕРЕСЫЛАТЬ ДЕЛА-ФОРМУЛЯРЫ из отдела в отдел, из органа в орган МОЖНО ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ СПЕЦОТДЕЛЫ УНКВД (НКВД), ДТО ИЛИ ОО ВОЕННЫХ ОКРУГОВ, ГДЕ ЭТИ ДЕЛА ЗАРЕГИСТРИРОВАНЫ. В каждом таком случае пишется постановление, с утверждением начальника или заместителя начальника соответствующего оперативного отдела УНКВД (НКВД), ДТО НКВД, ОО военного округа (по принадлежности).
4. Подлежащие сдаче в архив дела-формуляры направляются на хранение в соответствующие 1 Спецотделы, ДТО НКВД, ОО военных округов, одновременно с окончанием следствия по делу, возникшему из дела-формуляр.
5. ПРИОБЩАТЬ ДЕЛА-ФОРМУЛЯРЫ К СЛЕДСТВЕННЫМ ДЕЛАМ КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩАЕТСЯ. Копии важнейших показаний и обвинительного заключения по следственному делу должны быть приобщены к делу-формуляр»[214].
Как видим, материалы по разрабатываемой антисоветской организации бесследно пропасть не могли, тем более в военное время, когда опасность такой деятельности многократно возрастала. Органы госбезопасности вообще вполне обоснованно рассматривали любую организованную форму контрреволюционной или антигосударственной деятельности как более опасную по сравнению с активностью одиночек, поэтому информация о подлинной нелегальной структуре, да еще и в Красной Армии, тем более в условиях войны, не могла быть проигнорирована следователем ни при каких обстоятельствах. Мы видим, однако, что никто из присутствовавших на первичном допросе Таврина представителей трех ведомств явно ни на секунду не поверил в эту подпольную антисоветскую организацию, поскольку не проявил ни грамма интереса к ней и не задал ни одного уточняющего вопроса. По перечисленным причинам «Союз русских офицеров» трудно признать реально существовавшей подпольной антисоветской организацией.
Версия с вписыванием в протокол допроса Таврина некоего ранее не известного «Союза русских офицеров» ради компрометации и последующего осуждения конкретно Загладина и других офицеров также не выглядит вероятной. Не потому, что советские органы госбезопасности не были способны на мероприятия подобного рода, таковые как раз были для них весьма характерны. Впрочем, как и для их зарубежных коллег. А потому, что ни в одном приговоре осужденного за измену Родине офицера мы опять-таки не находим упоминания о данном Союзе. Между тем подобную провокацию НКВД/НКГБ или «СМЕРШу» имело бы смысл осуществлять лишь с прицелом на массовые операции, с тем, чтобы создать иллюзию широкомасштабного заговора и в результате подмять под себя систему комплектования вооруженных сил кадрами. Но мы не находим ни большого, ни самого маленького дела. Даже сам Загладин, на которого подследственный указал (или якобы указал) прямо и недвусмысленно, не только не был осужден, но даже не попадал под расследование в связи с такой, казалось бы, убийственной информацией. А ведь если бы органы госбезопасности действительно попытались сфальсифицировать измену в рядах Красной Армии, то они никогда бы не упустили добычу, явно просившуюся им в руки. Вместо этого эти контрразведчики просто проигнорировали добытые на допросе сведения, что было возможно только при условии того, что ситуация была полностью ими же и смоделирована. Кроме того, военные годы были совершенно неподходящим временем для фабрикации антигосударственного заговора. Реализация такой операции стала бы широкомасштабной операцией, наподобие печально известного дела «Весна» или дела о военно-фашистском заговоре в РККА, но повторять подобные ошибки или даже куда меньшие по масштабам репрессии лета 1941 года, особенно больно ударившие по комсоставу ВВС РККА, никто бы не решился.
Генерал-майор В. Н. Загладин. Послевоенный снимок
Намного ближе к реальности версия с созданием «Союза русских офицеров» самой советской контрразведкой в рамках оперативной игры с противником, направленной на выманивание на такую соблазнительную приманку чужой агентуры, перехват каналов связи абвера и СД с гипотетическим подпольем внутри Красной Армии и достижение оперативного превосходства над спецслужбами противника. Или, что еще вероятнее, сориентированной на внедрение во власовское движение. Тут следует обратить внимание на крайне разумный для данной цели выбор названия «Союза русских офицеров». Учитывая многочисленные реальные зарубежные эмигрантские организации со схожими наименованиями, данное словосочетание было на слуху и не резало ухо новизной и непривычностью. Оно также подчеркивало не политический, а национальный характер данной структуры и, соответственно, умонастроения ее участников. В середине войны немцы вряд ли поверили бы в существование в среде советского офицерства организации пронемецкого или пронацистского толка, зато поверить в русских националистов, стремящихся опереться на немецкую помощь для достижения своих антисоветских целей, им было проще.
Вспомним также, что А. Пронин тоже, хотя и не раскрывая источники своей информации, однозначно квалифицировал «Союз русских офицеров» как легендированную организацию, созданную советскими органами госбезопасности специально для игры с германской разведкой.
Изучим эту версию подробнее.
Ключевой фигурой для вынесения обоснованного суждения является якобы участвовавший в «Союзе русских офицеров» (а с учетом его статуса, вероятно, входивший в руководство союза) Валентин Николаевич Загладин. Рассмотрим, кем являлся этот человек, откуда пришел в Главное управление кадров НКО и куда потом ушел.
Ответ на этот вопрос дают документы, хранящиеся в Центральном архиве Министерства обороны РФ. В 1943 году в 53-летнем возрасте В. Н. Загладин получил звание генерал-майора и считался весьма уважаемым и влиятельным работником кадровой системы НКО. Заслуженный боевой офицер, командир взвода пулеметной роты в Первую мировую войну, командир саперной роты и помощник начальника штаба бригады на Юго-Западном фронте в Гражданскую войну, в 1921 году он сменил специализацию и с тех пор служил в сфере кадров и их подготовки. Места его службы — 6-й отдел штаба Московского военного округа, Командное управление Главного управления РККА, Управление по командно-начальствующему составу РККА, затем преподавание общей тактики в Военно-хозяйственной академии и руководство циклом в Высшем военном педагогическом институте Красной Армии. Последние два места службы вряд ли можно назвать престижными. Достаточно сказать, что на них Загладин пребывал в давно отмененном звании комбрига, поскольку, судя по всему, у работников НКО были дела поважнее, чем приведение его звания к действовавшей в тот период системе. Но затем в карьере Загладина происходит необъяснимый и крутой взлет. С 29 мая 1942 года этот уже не перспективный по возрасту командир без серьезных связей и солидного послужного списка, да еще и с не украшающей его анкету записью о службе в дореволюционной армии в чине подпоручика, оказывается в одном из самых элитарных подразделений центрального аппарата НКО. Загладин начинает службу в Главном управлении кадров наркомата, сначала начальником 5-го отдела, а затем начальником планового и организационно-мобилизационного управлений. Последнее являлось ключевым, а его руководитель в системе Красной Армии считался важной фигурой. Именно тогда Загладин получил два ордена Красного Знамени (один из них — по выслуге лет) и медаль «За оборону Москвы», хотя до того за все годы службы был удостоен всего лишь юбилейной медали «ХХ лет РККА». Казалось бы, генерал имел все основания ожидать дальнейшего продвижения по службе. Однако в самом начале февраля 1945 года, то есть через пять месяцев после ареста и допроса Таврина, его внезапно снимают с высокой должности и переводят в далекий Ташкент на явно не генеральскую и совершенно не престижную должность начальника военной кафедры Средне-Азиатского государственного университета. Там Загладин прослужил всего лишь 10 месяцев, затем почти полтора года пребывал в распоряжении командующего войсками ТуркВО, после чего возглавил военную кафедру Башкирского сельскохозяйственного института. Налицо факт внезапного и резкого краха карьеры. Генерала обошли стороной даже почти непременные награждения за выслугу лет. Единственным исключением стала обязательная медаль «За победу над Германией», которую полагалось вручать, в частности, всем военнослужащим, прослужившим в период Великой Отечественной войны не менее трех месяцев в боевых или обеспечивающих частях, штабах и военных учреждениях. Однако он также и не подвергался репрессиям и спокойно ушел из жизни в 1971 году, иначе, вероятно, его сын не смог бы в будущем достичь высокого положения в Международном отделе ЦК КПСС и играть заметную роль в формировании внешней политики СССР. Увы, Вадим Валентинович Загладин ушел из жизни в декабре 2006 года, за несколько месяцев до того, как автор смог установить эту семейную линию. Зато удалось пообщаться с внуком генерала Никитой Вадимовичем Загладиным, который, к сожалению, о биографии деда знал мало. Однако он вспомнил, что, со слов бабки, внезапный перевод генерала из Москвы на периферию будто бы явился результатом каких-то интриг Берии.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
