– Я знала, на что иду, – ответила она. – Я знала, что у тебя есть жена и ребенок, но все равно не остановилась… Я действовала с открытыми глазами, во всяком случае, поначалу. И только потом, когда мне перестало нравиться то, что я вижу, я притворилась, будто ничего не замечаю. Нет, тебя я ни в чем не виню, – поспешно добавила Кло. – Скорее наоборот… как ни странно, именно ты показал мне, что я могла бы иметь, сложись моя жизнь иначе, и теперь мне хочется все-таки найти то, что принадлежит мне. Не украсть, а именно найти. И знаешь, я уверена: мне будет проще это сделать, если тебя не будет поблизости, если ты не будешь все время напоминать мне о… Да и тебе без меня тоже будет легче, – решительно закончила она и, подавшись вперед, легко поцеловала его в искривленные страданием губы. – Мне пора, – добавила Кло и встала, отряхивая юбку. – Я прошу тебя только об одном: не звони мне, не пиши, не пытайся связаться со мной ни по электронной почте, ни другими способами. Отпусти меня на свободу, дай мне идти моим собственным путем, ладно? – Она в последний раз посмотрела на Джеймса, который по-прежнему сидел на траве, потом перевела взгляд на других людей, которые сидели поблизости с бутербродами и стаканами кофе и пепси, наслаждаясь нормальной, повседневной едой. – Вряд ли я тебя когда-нибудь забуду, – проговорила Кло задумчиво. – Наверное, частичка твоей души всегда будет принадлежать мне, но это будет всего лишь частичка… а я хочу большего. Кто знает, быть может, я хочу слишком многого, но я все равно намерена попробовать. Должна попробовать, потому что у меня только одна жизнь… Возможно, это прозвучит мелодраматично, по-книжному, но я хочу, чтобы у меня была возможность жить как живется, жить в мире с собой. Вот и все, Джеймс. Прощай.
И прежде чем он успел что-либо ответить – возразить, попросить ее остаться, поклясться в вечной любви или пообещать попробовать наладить жизнь с ней, – Кло подхватила на плечо свою сумочку и, повернувшись, легким шагом двинулась прочь.
Она успела сделать всего несколько шагов, когда из ее глаз хлынули слезы, но Кло не остановилась, а продолжала идти, повернувшись спиной к прошлому, с которым раз и навсегда попрощалась, – идеальная женщина, какой ей всегда хотелось стать.
44
Они стояли на краю футбольной площадки и смотрели, как «Ширские тигры» отчаянно сражаются с «Голдалмингскими львами». Стоял обычный мартовский день: было не тепло и не холодно, не солнечно, и не пасмурно, и только игривый весенний ветер развевал волосы Мэгги, швыряя светлые пряди ей в лицо.
До конца матча оставалось всего пять минут, а «Тигры» проигрывали со счетом один – ноль. Натан, стоя чуть не в центре поля, уныло ковырял бутсами траву на площадке: игра сосредоточилась у ворот его команды, и ему, как нападающему, мяч почти не доставался.
В какой-то момент защитник «Тигров» перехватил мяч и скорее от отчаяния, чем с заранее обдуманными намерениями, с силой ударил по нему ногой, направляя подальше от своих ворот. Мяч взвился над площадкой и отскочил прямо под ноги Натану. Поначалу мальчуган даже опешил от неожиданности, но быстро опомнился и, набирая скорость, помчался к воротам противника.
– Ната-ан! Давай, сынок, давай!!! – завопил Джеми, взволнованно подскакивая на одном месте.
Защита «Львов», у которой на протяжении всего матча почти не было работы, спохватилась не сразу, а потом стало уже поздно. Натан вел мяч, как учил его отец: с поразительной для семилетнего мальчугана сноровкой он проскочил оборонительные порядки голдамингцев и устремился к воротам. Устремившийся было в погоню защитник быстро отстал; теперь не считая вратаря между Натаном и воротами оставался всего один игрок противника.
– О боже! – Мэгги, поддавшись всеобщему азарту и драматизму момента, прижала ладони к губам. – Боже мой!
– Нет офсайда! – взревел рядом Джеми. – Бей!!!
Натан пробежал еще пару шагов, слегка отклоняясь в сторону, и вдруг резко ударил бутсой по мячу. Тот пролетел немного по воздуху, потом скользнул по траве мимо вратаря – и затрепыхался в сетке.
– Ура-а! Го-ол!!! – дружно завопили Джеймс и Мэгги и, охваченные порывом радости и гордости за сына, крепко обнялись. Их крик подхватили другие болельщики, а товарищи по команде бросились обнимать Натана.
Через несколько мгновений Мэгги и Джеми – красные и слегка растрепанные – поспешно разжали объятия и отшатнулись друг от друга. Они оба были донельзя смущены и даже потрясены этим первым за многие месяцы прикосновением.
– А хорошо он сыграл, правда? – спросила Мэгги, первой преодолевая неловкость.
– Блестяще! Просто блестяще! – подхватил Джеми. – А какой удар, а?! Натан играет намного лучше, чем я в его годы.
– Ты правда так думаешь? Мне всегда казалось, что в школе ты был лучшим футболистом.
– Гм-м… – Джеми покачал головой. – Дело не в этом. Натан оттачивает каждое движение, стремясь достичь совершенства, а у меня этой жилки не было. И я даже знаю, от кого он унаследовал свой перфекционизм… От тебя. – Джеми повернулся к Мэгги, чьи волосы по-прежнему развевались на ветру. За прошедшие месяцы они очень отрасли – такие длинные волосы она никогда раньше не носила. Многие считали, что ей очень идет.
От его похвалы Мэгги слегка покраснела, хотя Джеми сказал чистую правду: по складу характера она всегда была перфекционисткой, неизменно стремившейся к идеалу буквально во всем.
– Мне его очень не хватает, – сказал Джеми негромко.
– Я знаю.
Еще некоторое время они стояли молча, глядя на сына. Наконец Джеми проговорил негромко:
– Я больше не встречаюсь с Кло.
Мэгги искоса взглянула на него, но ничего не сказала. Должно быть, сомнение все же отразилось на ее лице, поскольку Джеми счел необходимым добавить:
– Да, я знаю: ты уже слышала от меня нечто подобное… – Теперь его речь была торопливой, сбивчивой, словно он спешил рассказать ей все, пока не закончилась игра. – Но теперь я говорю правду.
Мэгги молчала.
– Все закончилось!
Она вздохнула. В глубине души ей очень хотелось ему поверить. Быть может, размышляла Мэгги, еще не поздно что-то исправить если не ради нее самой, то хотя бы ради Натана.
– Все действительно закончилось, – повторил он.
– Почему на этот раз я должна тебе верить? Что изменилось? – спросила Мэгги.
– Она уезжает, – объяснил Джеми. – Надолго. Может быть, навсегда.
– Вот как? – Мэгги почувствовала, как ее одолевают самые противоречивые эмоции. С одной стороны, она была рада, что Кло наконец-то исчезнет из ее жизни, и в то же время что-то глубоко внутри не давало ей поддаться своему главному желанию – помириться с Джеми. Именно об этом он не раз ее упрашивал, но Мэгги никак не могла решиться пойти ему навстречу. Сейчас она даже слегка нахмурилась, пытаясь сообразить, что именно мешает ей простить мужа и вернуться к нормальной семейной жизни.
