Книга Слеза Дракона - Александр Ерунов

Подготовка к коронации принца Витаса шла полным ходом. Ульрих Магдиш решил ускорить её, значительно сократив при этом положенный по традиции срок траура. Чтобы хоть как-то оправдать свою поспешность, произошедшее в императорском дворце было теперь преподнесено им двору, как разветвленный заговор, затеянный с целью свержения правящей династии и возведения на трон самозванца, а потому в столице были введены особые меры предосторожности, направленные на разоблачение всех заговорщиков. Судя по последовавшим за словами действиям, к ним были причислены не только те, кто в самом деле был хотя бы косвенно связан с лже-лордом Стоком, но и все, кто осмеливался открыто выражать свое мнение, отличное от мнения лорда Ульриха, и даже самые безобидные сплетники, вся вина которых заключалась в неумении держать язык на замке.

С легкой руки всё того же Магдиша, в Эрегоне стало активно поощряться доносительство, на оплату которого он не жалел никаких денег из императорской казны. Хотя, если быть объективным, казна больше выигрывала от его действий, чем теряла. Доносчику отдавалась лишь пятая часть имущества указанного им заговорщика, а всё остальное объявлялось собственностью императора. Желающих поживиться за чужой счет как всегда было предостаточно, так что мнимый заговор с каждым новым днем приобретал всё более зловещие и глобальные масштабы. На главной площади перед императорским дворцом были возведены сразу несколько эшафотов, где осуществлялось торжество правосудия по Магдишу. Виновных, в зависимости от тяжести совершенных ими преступлений, а также размеров и увесистости кошелька, либо обезглавливали, либо вырывали им языки, либо просто секли кнутом и отправляли на каторжные работы.

Стоны и вопли осужденных стали основным звуковым фоном Эрегона. Некогда шумный и беззаботный город после введения этих изуверских мер почти обезлюдел. Горожане попросту боялись выходить на улицу без особой надобности, пустовали, неся большие убытки, переполненные прежде городские таверны и трактиры. Никто из жителей Эрегона не решался на откровенную беседу не только со своими друзьями, но даже и с самыми близкими родственниками. Уже были случаи, когда ради получения наследства сыновья доносили на своих отцов, так что все молчали, боясь оказаться на заметке у людей Магдиша. Эрегонцы лишь мысленно проклинали и будущего императора, и этих таинственных, непонятно откуда взявшихся заговорщиков, и в первую очередь свирепого лорда Ульриха.

День ото дня возрастало число тех, кто побросав всё нажитое за долгие годы, бежал из ставшей такой неуютной и опасной для жизни столицы в провинцию. В выигрыше осталась лишь императорская гвардия, доказавшая в ставший теперь точкой отсчета нового времени день свою преданность престолу. Понимая, что для утверждения своей власти ему нужна надежная опора в армии, Магдиш значительно увеличил гвардейцам пансион, как в денежном выражении, так и в продовольственном. Те, конечно же, восприняли перемены к лучшему в своей жизни с большим энтузиазмом, и вовсю старались оправдать оказанное им доверие.

Что же касается принца Витаса, то он был так напуган недавними событиями во дворце, что во всем положился на своего нового фаворита. Мысли о роскошных балах и прочих увеселениях ему пришлось запрятать как можно глубже, во всяком случае до тех пор, пока не состоится его коронация. Да и после неё рассчитывать на то, что Магдиш будет потакать его расточительству, особо не приходилось. Ульрих не относился к числу тех людей, которые стремятся к власти только ради пребывания в праздности и роскоши. Ему нужна была власть исключительно ради самой власти. Даже такое значимое для принца Витаса событие, как коронация, должно было пройти по его мнению предельно скромно.

– Лучше потратить эти деньги на поддержание популярности в армии, чем скормить их вечно недовольным и постоянно интригующим паразитам, жирующим за счет императорской казны, – заявил он, и принц был вынужден согласиться с ним.

Как бы ни был Витас ограничен и избалован, но не понять того, что его власть сейчас держится исключительно на решительности Магдиша и мечах гвардейцев он всё же не мог. У него даже появилось новое увлечение. Для поднятия собственного авторитета в армии принц взял за правило устраивать смотры, на которых сам появлялся в военном мундире. Он проходил по рядам гвардейцев, задавал вопросы, по его мнению свидетельствующие об отеческой заботе о своих воинах, раздавал денежные награды тем, кто имел наиболее бравый вид. Солдаты, конечно, втихую посмеивались над неловкими заигрываниями принца, но ради получения премий стали исправнее содержать свою амуницию, следить за выправкой, что несомненно положительно сказалось на их внешнем виде. В целом они относились к Витасу достаточно неплохо и надеялись, что со временем из него всё же выйдет вполне сносный император.

Так, почти незаметно, со времени последних событий во дворце прошёл уже почти месяц. Пока все шло по плану Магдиша. Злые языки быстро примолкли, армия была полностью на его стороне, придворные же боялись нового фаворита, как огня, и сочли за благо безропотно покориться его воле. Главное, что тревожило Ульриха, так это бесследное исчезновение наследника Авеля. Его люди сбились с ног, но выйти на след Нэвила Дунгара так и не смогли. Единственное, что им удалось узнать – бежать из дворца так называемой "леди Анжелине" помогли эльфы. Возможно, они находились в сговоре с принцем Фармилем, но прямых доказательств этого у Магдиша не было. Можно было объявить мятежного принца вне закона и поставить об этом в известность Гюль-Арам, но ссориться с эльфами до тех пор, пока его власть не укрепилась окончательно, он посчитал преждевременным.

Ещё хуже дела обстояли с Ларсом Болло. Он не только исчез сам, но вместе с ним пропали без вести трое лучших людей Ульриха, приставленные следить за лидером Пира Народов. Это был чувствительный удар по самолюбию новоиспеченного лорда. Да, приходилось признать, что в первой партии Кастига почти полностью переиграл его, но он всё ещё надеялся на реванш. Получив всю полноту власти над империей Тау, Магдиш собирался поставить на колени и его самого, и самонадеянный Пир Народов, возомнивший себя вершителем судеб Карелана. Теперь, когда не стало Голоса Дракона, это была уже его собственная борьба, и он просто обязан был выйти из неё победителем.

* * *

Наконец-то все приготовления к коронации были завершены. Принцу Витасу даже удалось уговорить Магдиша выделить на связанные с ней торжества значительно больше средств, чем планировалось изначально. Он мотивировал это тем, что законность его прав на престол некоторыми из будущих подданных подвергается сомнению, а нарочитая скромность проведения церемонии только даст лишний повод для нежелательных разговоров. Ульрих, поразмыслив, посчитал эти доводы достойными внимания. Его собственное положение первого советника императора, а также полученный титул лорда, тоже ведь выглядели очень неубедительными при сомнительном претенденте на престол, а этого он допустить никак не мог. Чтобы власть уважали, она должна время от времени демонстрировать свое могущество, и одним только чувством страха здесь не стоило ограничиваться. Ведь богатство и роскошь в сознании большинства населения всегда были неразрывно связаны с силой, и против этого сложно было что-то возразить.