Принц Гун со мной согласился:
— Цзэнь и Хоу ведут борьбу против тайпинов. И хотя они не выражали нам поддержки, однако они ничего не обещали и Су Шуню.
— В таком случае подождем, — вздохнула Нюгуру. — Все же я не слишком спокойна, пока наши вооруженные силы находятся в руках китайцев. Когда наступит мир, следует сместить их хотя бы с самых высших должностей.
Я не разделяла ее мнение, однако на этот раз решила промолчать. Будучи маньчжуркой, я, разумеется, сама чувствовала бы себя гораздо спокойнее, если бы на высших военных должностях стояли маньчжуры. Однако следовало признать, что среди нашей знати было мало талантливых людей. После двух веков господства она деградировала окончательно, считая, что, не прилагая труда, имеет право на все государственные почести. Свою главную жизненную задачу маньчжурская знать видела в том, чтобы купаться в лучах прошлой славы. К счастью, китайцы пока с этим мирились. Они воздавали почести нашим предкам и постоянно доказывали нам свои верноподданнические чувства. Вопрос только в том, как долго это продлится?
— Сегодня вечером я уезжаю, — сказал принц Гун. — Хотя Су Шуню было объявлено, что я уезжаю завтра утром.
— А кто останется здесь, чтобы защищать нас, когда гроб повезут в Пекин? — спросила Нюгуру.
Принц Гун понизил голос
— Я слежу за ситуацией. Ваша задача состоит в том, чтобы вести себя как можно естественнее. Не беспокойтесь. Рядом с вами будет принц Чунь.
Принц Гун предупредил нас, что со стороны Су Шуня могут последовать гневные выходки. Кроме того, он просил нас быть готовыми к получению документа, составленного провинциальным инспектором юстиции по имени Тун Енцзюнь. В ней будут обнародованы все происки Су Шуня, а мы с Нюгуру будем названы «народными избранницами». Когда эта бумага попадет в руки Су Шуня, содержание ее уже будет известно всем чиновникам по всей стране. Других деталей принц Гун нам не раскрыл. Мне показалось, что он опасался Нюгуру, которая вполне могла все разболтать, обратись Су Шунь к ней с прямым вопросом.
Перед обедом в мою комнату зашла Нюгуру вместе с Тун Чжи. У нее было неспокойно на душе, и она поинтересовалась, не заметила ли я чего-нибудь необычного. Я заметила, что визит принца Гуна заставил Су Шуня усилить охрану, особенно на внешнем дворе, перед воротами, которые запирались на ночь. Я посоветовала Нюгуру пойти в сад подышать ароматом лавровых деревьев или прогуляться с Тун Чжи к горячему источнику. Но у нее не было желания гулять. Чтобы успокоить ее и Тун Чжи, я взяла вышивание и попросила Нюгуру добавить в него светлых тонов. Мы вышивали и болтали до тех пор, пока Тун Чжи не заснул.
Я молилась, чтобы принц Гун благополучно добрался до Пекина. Проводив Нюгуру с сыном спать в гостевую комнату, я и сама решила лечь в постель. Но закрыть глаза боялась.
Через несколько дней появилась бумага Тун Енцзюня. Су Шунь рвал и метал. Мы с Нюгуру прочли ее, после того как нам ее нехотя передал сам Су Шунь, и испытали скрытое удовлетворение.
Но на следующий день люди Су Шуня пошли в контрнаступление. Они собрались в зале аудиенций и говорили один за другим. Приводили исторические примеры в пользу того, что меня и Нюгуру следует отстранить от регентства, причем каждый из них пытался вселить в нас страх. Чернили принца Гуна последними словами. Обвиняли Тун Енцзюня в неповиновении и называли куклой: «Мы должны обрубить руки, которые дергают эту куклу за веревочки!»
Принц Гун предупреждал, чтобы мы никак не реагировали на такие выходки, однако его искаженный портрет, нарисованный Су Шунем, мог произвести глубокое впечатление на придворных. Я поняла, что если позволить Су Шуню апеллировать к тому, что император Сянь Фэн исключил принца Гуна из своего завещания, то последствия могут быть для нас самыми плачевными. Действительно, всех интересовала причина действий Сянь Фэна, а Су Шунь удовлетворял это любопытство с помощью своих измышлений.
С разрешения Нюгуру я напомнила двору, что, приблизившись к смертному одру Его Величества императора Сянь Фэна, я сорвала коварные планы Су Шуня, который наверняка убеждал императора не называть Тун Чжи своим наследником. Только Су Шунь несет ответственность за то, что отношения между братьями стали натянутыми. У нас есть веские причины считать, что в последние месяцы перед смертью Су Шунь манипулировал императором.
При моих словах Су Шунь вскочил со своего места, как ошпаренный. Он с силой ударил кулаком по колонне и сломал свой веер.
— Жаль, что император Сянь Фэн не взял тебя вместе с собой в могилу! — завопил он. — Ты обманула двор, ты воспользовалась добротой и беззащитностью императрицы Нюгуру! Я обещал Его Усопшему Величеству восстановить справедливость, и поэтому прошу у Ее Величества императрицы Нюгуру поддержки! — Тут он повернулся к Нюгуру. — Знаете ли вы, Ваше Величество, кто сидит рядом с вами? Уверены ли вы, что она удовлетворится ролью регентши наряду с вами? Ни кажется ли вам, что она будет чувствовать себя гораздо счастливее, если вас вообще не будет на свете? Моя госпожа, вы в великой опасности! Защитите себя от этой коварной женщины, прежде чем найдете в своем супе яд!
Тун Чжи заплакал и начал проситься уйти. Я сказала «нет», и он от страха наделал в штаны.
Глядя на то, как по трону стекает желтая струйка, Нюгуру бросилась на помощь Тун Чжи. Немедленно появились евнухи с полотенцами.
Тут встал один старый заслуженный придворный сановник и начал что-то говорить о семейной гармонии и согласии.
Евнухи меняли Тун Чжи одежду, он кричал и брыкался.
Нюгуру тоже заплакала и попросила разрешения удалиться вместе с Тун Чжи.
Старый сановник решил, что нам действительно лучше покинуть зал.
Су Шунь возражал. Без всякой дискуссии он объявил, что коллегия регентов удаляется на перерыв, который продлится до тех пор, пока мы с Нюгуру не признаем ложность всех обвинений в докладе Тун Енцзюня и не откажемся от сформулированных там предложений.
Я решила отступить. Без принца Гуна наши с Су Шунем силы были неравны. Мне требовалось время, чтобы укрепить Нюгуру, хотя всякие промедления казались мне сейчас смертельно опасными. Тело Сянь Фэна уже лежало в гробу больше месяца и, несмотря на все ухищрения, уже источало тяжелый дух.
Су Шунь и его банда были удовлетворены. Они отклонили предложение Тун Енцзюня и заставили нас согласиться поставить свои печати на указ, в котором объявляли его преступником.
9 октября 1861 года во Дворце фантастического ореола состоялась аудиенция для всех министров и аристократов двора. Нюгуру и я сидели по разные стороны от Тун Чжи. Накануне вечером мы долго совещались. Я предложила, чтобы на этот раз инициативу проявила Нюгуру. Она не отказывалась, однако никак не могла решить, что именно ей следует сказать. Мы репетировали ее речь до поздней ночи.
— Что касается перенесения тела Его Усопшего Величества к месту рождения, — начала она, — то хотелось бы знать, насколько далеко продвинулись приготовления? А церемония расставания с духом Его Величества?
